Волки пустыни

— Пятнадцать добывающих модулей, — пересчитав, протянул Колдун. — Работенки нам тут больше чем достаточно.

— Но только один космодром, — оптимистично заявила Сирена, ткнув пальцем в экран.

— Да это несколько упрощает задачу, — согласился с ней инженер.

— Пока даже и не думайте об этом, — прервал их Шаман. — Лучше ответьте мне, что это такое? — И он указал на значок, поставленный на границе пустыни и территории, прилегающей к ней.

— Штаб, — с сомнением протянул инженер. — Нет, не сходится, далековато, дополнительная охрана нужна. Проще на космодроме.

— Какая-нибудь лаборатория, — высказала предположение Сирена. — На космодроме шумно. Взлетают, садятся, все трясется. А там тишина, ничего не отвлекает. Может, там и климат другой.

— Вот, — воскликнул Самум. — Я знаю, что там. — И сделал эффектную паузу, пока все не подняли глаз от экрана и не посмотрели на него. — Там оазис. Работа на модулях не простая. Климатические условия вокруг, не мне вам говорить. Там отдыхают отработавшие смены. Это лагерь отдыха. Увозить отработавшую смену на космодром, это не отдых. Та же казарма, жара, некуда идти. Психологически человек не расслабляется, не отдыхает. А когда накапливается усталость, раздражение, это чревато ошибками в работе. Их командование это должно понимать. Открытый водоем, влажный воздух, растительность. Несколько дней — и уставший работник опять в норме.

— Возможно, ты прав, — задумчиво проговорил Шаман. — Думаю, нам со временем не помешает посетить этот санаторий.

— И хорошенько там повеселиться, — потирая ладони друг о друга, добавил Колдун. — А что, командир, — увидев осуждающий взгляд, стал защищаться инженер. — Мы тоже устаем и можем наделать ошибок. Нам тоже нужна релаксация. Приедем туда, будет двойная польза. Отрелаксируем отдыхающих, ну и сами снимем стресс.

— Подумаем. Давайте дальше. Что означают вот эти значки?

— Скорее всего это оазисы, — высказал предположение инженер. — Уж очень их много.

— Почему?

— Мне кажется, вот эта точка соответствует тому погибшему оазису, в котором мы сделали тайник. Если совпадет, тогда я угадал.

— Самум, потом проверишь.

— Сделаю, — ответил психолог.

— Здесь вроде все более-менее понятно, — проговорил Шаман. — А что представляют собой соседние области? Найди нам карту покрупнее.

Самум начал щелкать клавишами, но нашел только карту материка, вся середина которого была отмечена как пустыня, в которой они и находились. Подробных карт прилегающей местности не было.

— Больше ничего нет, — сообщил он. — Да и зачем им карты других районов, если они туда все равно не попадут.

— А ничего себе пустынька, — с восхищением отметил Колдун. — Только из одного конца в другой около пяти тысяч километров. Если тут везде залежи тинала, то… — От открывающихся перспектив он даже присвистнул.

— Вот поэтому и не будем размениваться на мелочи, а надо решать вопрос кардинально, — твердо заявил Шаман. — Боря, ты тут тщательно поройся, — он кивнул на персоналку. — Будет что-то интересное, посмотрим. Миша, включи биолокатор и прогуляйся немного вперед, но не дальше километра. Посмотри, может, что интересное попадется. Сержант!

— Меня Леной зовут.

— Так вот, Лена, пока Колдун местность впереди посмотрит, шагом марш принимать водные процедуры. У тебя двадцать минут.

Все получили задания, и каждый занялся своим делом. Шаман открыл люк грузового отсека своей песчанки, достал большой кусок пленки и расстелил ее между машинами. Потом стал выгружать десантные пайки. От подготовки к ужину его оторвал Самум, который по-прежнему копался в захваченной информации.

— Посмотри сюда. Похоже, природа матушка повторяется.

— Что ты имеешь в виду, — заинтересованно спросил Шаман подходя.

— Нам повезло. Среди экипажа транспортника был какой-то любитель-этнограф. Он записывал язык местных аборигенов, снимал их камерой и даже перевел местный на гаюнский. Сначала послушай. — И Самум щелкнул клавишей.

Из динамиков персоналки послышались гортанные звуки.

— Очень похоже на земной арабский, — какое-то время прислушиваясь, проговорил Шаман. — Мне кажется, я слышал слова «ребенок» и «бог».

— Я прокрутил это место трижды и услышал то же самое.

— А теперь смотри. — И жестом фокусника он открыл другой сегмент кристалла.

На Шамана крупным планом смотрело человеческое лицо. Те же глаза, уши, нос, желтовато-коричневая кожа и шевелюра черных волос. Сейчас он знал, что это местный житель и искал отличия от человеческих параметров, но не находил их. Камера отъехала от аборигена, и объектив полностью охватил фигуру. Две руки, две ноги и худощавое строение туловища. О том, что человек на экране не землянин или не выходец из Союза, говорила только короткая коричневая юбка на бедрах мужчины и ожерелье, висящее на шее, состоящее из длинных игл то ли природного, то ли искусственного происхождения. В кадр вошел гаюн в военной форме и стал рядом, положив свою огромную руку на плечо аборигена. Только тут стало ясно, что местная народность очень низкорослая. Фигура аборигена едва доставала рослому гаюну до пояса.