Волки с вершин Джамангры

— Полагаюсь на ваш опыт, останавливаемся.

— Привал! — тут же скомандовал он.

Когда окончательно стемнело, мы и увидели вдалеке отблески костров.

— Кто бы это мог быть? — размышляя вслух, сказал Виктор сар Агрок.

— Вскоре выясним, — заверил его Стаккер, чтобы тут же выслать разведку. А заодно приказав потушить свои костры.

Базант с еще одним лазутчиком вернулись довольно скоро.

— Они самые, — доложил он. И пояснил, для тех, кто не понял. — Мятежники.

— Может быть, все и не так плохо? — засомневался Александр сар Штроукк. — Какая-нибудь артель, такое случается. Сезонные работы заставляют их мигрировать по всему югу.

— Артель в несколько сот человек, которая переделала косы таким образом, что они сейчас куда больше похожи на гвизармы? — слова Базанта были полны иронии.

— Знать бы еще куда они направляются, — задумчиво сказал Виктор. — Если тоже идут к Ландару, и без дальнейших слов понятно, что мятежников в нем уже много. И тогда имеет смысл обогнуть его стороной.

В Ландаре мы планировали задержаться на несколько дней, чтобы наконец-то оказаться в очаге цивилизации, со всеми ее прелестями. Горячей ванной, вкусным и обильным ужином, мягкой постелью, куда не заползет ни один ядовитый или просто кусачий гад. Когда не единожды проснешься, от громкого крика ночной птицы, которая в твоем сне покажется смертельной опасностью.

— Особенно беспокоиться нечего, — уверенно заявил Курт Стаккер. — Даже четыре сотни крестьян нам по силам, все-таки не регулярные войска. Хотя, конечно же, столкновения хотелось бы избежать

Ночь мы провели без раскинутых шатров, готовящегося в очагах ужина, запах которого дразнит так, что едва дождешься, когда он наконец будет готов. И в постоянном ожидании нападения. А на следующий день, ближе к полудню, столкнулись с ними, что называется, нос к носу, причем неожиданно для обеих сторон.

Глава 5

Незадолго до нашей встречи, мы ехали и разговаривали с Клаусом.

— Знаешь, Даниэль, в очередной раз хочу признаться — весьма тому рад, что отец уговорил тебя отправиться в Клаундстон вместе со мной.

Откровенно говоря, тема разговора немало меня тяготила. И если раньше удавалось избегнуть ее, переводя все в шутку, то сейчас попросту не получилось. Ничего подходящего в голову не пришло: обстановка была довольно нервозной.

— Отец передал тебе подробности разговора? — осторожно поинтересовался я.

— В общих чертах. И еще он сказал, что ты обрадовался возможности на время покинуть столицу, слишком тебе в ней надоело.

«Значит, не передал. Если разобраться, Стивен сар Штраузен попросту меня купил, когда сжег мои долговые расписки. И вспоминая об этом факте, всякий раз пытаюсь найти себе оправдания. Мол, попроси об услуге Клаус, мне бы не устоять. Но ведь все было иначе, и он ни о чем меня не просил! Или это стало бы следующим шагом отца, в случае, если бы его попытка убедить меня не удалась? И что может быть хуже, чем оправдываться перед кем бы то ни было, а тем более перед самим собой?»

И еще сам собой напрашивается вопрос.

Тот разговор в Нантунете с Клаусом, накануне нашего из него убытия, он как-то вяжется с его уверениями, что именно я — главная фигура в затеянной Стивеном сар Штраузеном игре? Или все-таки нет? Клаус и сам может всего не знать, и заявление сделал с убежденностью только в силу того — он полностью верит в то, что сказал. Насколько его знаю, он не может быть двуличным, в отличие от отца.

Что я думаю обо всем этом сам? Еще не определился. Да, моя родословная позволяет занять королевский трон Ландаргии, но насколько он мне нужен? Утверждают, ничем не ограниченная власть — это самое сладкое, что только может существовать на белом свете. С ней не сравнится ничто — ни огромное состояние, ни бешенный успех у женщин, ни даже всемирная слава.

Но насколько мне хочется убедиться? Да, в нашем королевстве все прогнило, и только слепой и глухой от рождения или сознательно ставший им — человек, который даже носа не высовывает из своей раковины, где так тепло и уютно, может этого не замечать. Ландаргия — давно уже не та держава, которая способна диктовать свою волю соседним странам, и главная заслуга в нынешнем положении дел — короля Эдрика Великолепного. Плюгавого, как все его величают за глаза.

Он упорно к этому шел, и многого на своем пути добился. Меж тем как Нимберланг крепнет год от года, его король Аугуст совершил ряд победоносных войн, и не вернется ли Ландаргия к прежним границам? Хуже того — не раздерут ли мою родину по кускам объединившиеся с Нимберлангом соседи? Вопрос, который мучает далеко не одного сарр Клименсе. Смогу ли я, при условии, что меня вознесут на трон, хоть что-нибудь изменить в создавшейся ситуации? Не главный вопрос. Он заключается в другом — захочу ли возноситься?