Волки севера (сборник)

На следующий день они укрылись в одном из старых сараев с просевшей крышей, который казался вполне надежным укрытием. Но когда они вечером собрались идти дальше, то обнаружили, что сарай окружен.

Семь полицейских в форме Инскапинтика приближались к ветхому дощатому строению с трех сторон со взятыми наизготовку ружьями, и беглецам ничего не оставалось, как выйти наружу. Их тут же разоружили, и всем, в том числе и Ильмике связали руки. Чуть в стороне гордо стоял низенький молодой парень, очевидно, сын крестьянина, который и привел полицейских.

Командир отделения, плотный темноволосый мужчина с широким ртом и большими, выступающими вперед зубами, усмехнулся, обернувшись к Ильмике. Он подошел, взял ее за подбородок, свободную руку завел за ее спину и бросил девушку на траву. Пленники ничем не могли помочь Ильмике. Они только беспомощно и бездеятельно смотрели на это отвратительное, ужасное зрелище.

Вдруг побледневший О'Брайен фыркнул и резко бросился вперед. И прежде чем кто-либо успел толком понять, что происходит, О'Брайен уже в прыжке выпрямил согнутые в коленях ноги и… Кто-то за долю секунды до этого крикнул; широкое лоснящееся лицо повернулось на крик, и носки сапог О'Брайена, со всей силой устремившегося вперед, ударили в подбородок. Что-то хрустнуло, словно переломили деревянную палку. Насильник откатился от своей жертвы и остался неподвижно лежать на траве.

О'Брайен жестко упал на спину и заревел от боли: на связанные руки пришлась основная сила удара. Он перевернулся и попытался встать. Приклад ружья ударил его по затылку и О'Брайен снова опрокинулся. Полицейский, ударивший его, перехватил ружье, приставил дуло к затылку О'Брайена и нажал спуск. Ирландец вытянулся, слабо вздрогнул и затих.

Командир отделения тоже был мертв: удар двумя ногами сломал ему шейные позвонки и челюсть. Полицейские начали остервенело избивать пленников. Ту Хокса ударили по спине прикладом ружья, и он упал. Полицейский пинал его сапогами, целясь в ребра и живот. Когда очередной удар пришелся по черепу, летчик потерял сознание.

Полицейские, выместив наконец ярость на своих жертвах, оставили их в покое и собрались вокруг мертвого командира. Одни пленники стонали и охали, причитали, другие лежали тихо и неподвижно. Геро, которого избили особенно жестоко, рвало.

Ту Хокс пришел в себя, но мыслить четко и ясно смог не сразу. Голова болела, словно кто-то запустил в нее раскаленные когти и разрывал ими мозг, а тело было сплошной кровоточащей раной.

Он знал, почему О'Брайен так поступил. С той минуты, когда сержант осознал, что навсегда оторван от родины, он медленно умирал. Глубокая скорбь переполняла все его существо, неутихающая печаль гасила волю к жизни. Он пошел на смерть сознательно, и сделал это под видом мужественного и рыцарского поступка. Для других его смерть не выглядела самоубийством, но Ту Хокс знал своего друга намного лучше других.

Но кроме всего, поступок О'Брайена действительно отвлек внимание полицейских от девушки. Они пинками и ударами подняли пленников на ноги и загнали на борт подъехавшего грузовика. Их везли девять часов, не давая ни еды, ни воды. Наконец они оказались в военном лагере, и всех пленников поместили в усиленно охраняемый барак. Им дали воды, черствого черного хлеба и немного вонючего супа с парой кусочков жесткой, жилистой говядины.

Пришла ночь, а с ней и кровососы. Утром можно было вздохнуть посвободней, но впереди был допрос. Один из офицеров, владеющий блодландским и готинозонским языками, допрашивал их целый час. Их рассказ, казалось, встревожил его. Во второй половине дня пришли солдаты и увели Ильмику.

Ту Хокс спросил Геро, имеет ли он хоть представление о том, что здесь происходит. Геро пробормотал распухшими губами сквозь выбитые зубы:

— Если бы Инскапинтик все еще был нейтральным, перед нами извинились бы и отпустили. Но теперь нет. Лучшее, что нам светит — это жизнь в рабстве. Девушку, скорее всего, отдадут на забаву высшим офицерам. Когда она им надоест, ее отправят к низшему командному составу. Бог знает, что произойдет потом. Но Ильмика — дворянка Блодландии. Она убьет себя при первой возможности.

Но у Ту Хокса было ощущение, что за кулисами что-то происходит. Через два дня его и Квазинда привели в один из кабинетов комендатуры. Там находилась Ильмика Хускарле, один из офицеров Инскапинтика и перкунец. На последнем был белый с красным мундир с орденами и золотыми эполетами. Девушка выглядела намного лучше: она вымылась, ей дали женскую одежду. Но, несмотря на это, взгляд ее был отсутствующим; она, казалось, была полностью погружена в свои собственные безрадостные мысли. Перкунцу приходилось по несколько раз повторять вопросы, чтобы получить от Ильмики ответы на них.

Ту Хокс быстро оценил положение. Должно быть, у перкунцев был очень действенный аппарат тайной службы, который сразу же после доставки пленников установил их личности. По-видимому, правительство Перкунии немедленно направило Инскапинтику требование об их выдаче, и теперь Ту Хокс пытался представить дальнейшую судьбу пленников.