Волки севера (сборник)

В конце улицы, там, где она поворачивала к аэропорту, валялся телеграфный столб. Оборванные провода жалобно вздрагивали на ветру. Волков смотрел на поваленный столб и у него становилось тревожно на душе.

Они объехали столб и повернули к аэропорту. На пути им начали встречаться чукчи, бредущие к поселению. Они несли странные вещи: какие-то прямоугольные и птички. Стулья с прямыми спинками, ковровые дорожки, скрученные в цилиндры, кухонные принадлежности, и том числе и импортные аппараты для приготовления кофе. При виде упряжек чукчи испытующе смотрели на них, провожали взглядами, указывали на них пальцами. Кто-то крикнул что-то неразборчивое, но Бисби подстегнул оленей, и упряжки промчались мимо.

В самом аэропорту было пустынно. Только у дверей холла толпилось несколько чукчей.

Путешественники спрыгнули с саней и осмотрелись. Потрескивая, горел один из двух пунктов регистрации. Вокруг валялись обугленные бумаги, телефонные аппараты с оборванными проводами. Бисби, заметив взгляды чукчей возле входа, снял автомат с плеча.

— Плохи дела, — сказал он. — Пойдем посмотрим, что с самолетом.

— Не может быть, — сказал Волков, — чтобы здесь не было никого. По меньшей мере шестьдесят русских обслуживают этот аэропорт. Они живут отдельно от основного населения города — чукчей.

— Здесь основное население не чукчи, Григорий, а эскимосы, — заметил Бисби.

Волков повернулся к нему.

— Откуда ты знаешь?

— О, у меня есть дядя, и у него кузен, который взял жену с этого берега много лет назад. Это берег эскимосов.

— Значит, твой дядя женат на советской гражданке?

«Советские граждане», — подумал Бисби, любимое выражение Волкова.

— Не дядя, — сказал он. — Это кузен. Да, я полагаю, что она была советской. Но вряд ли она знала об этом. Эскимосы не соблюдают границ — ни русских, ни американских. Я думаю, что никто не говорил ей, что она ваша. А если бы и сказали, это не сыграло бы никакой роли.

— Пока что мы видим здесь только чукчей, — сказал Волков. Голос его прозвучал неожиданно смирно.

— Ты прав, — ответил Бисби. — Остальные ушли. Или уничтожены.

Откуда-то донеслись два автоматных выстрела. Солдатов прижал к себе Валентину. Они уже были в холодном неосвещенном ангаре, где стоял Антонов. Внутри самолета царил полный разгром. Со всех кресел были сорваны подушки, даже сами кресла пытались выломать, хотя и безуспешно. Стовин прошел вперед и открыл дверь в кабину пилотов. В кресле сидел мертвый человек в голубой униформе с серебряными крылышками — эмблемой Аэрофлота. Голова его была разбита. Судя по тому, что кровь засохла, это случилось уже давно. По всей вероятности, орудие, которым убили пилота, использовали и для того, чтобы разбить панель управления. Все приборы были разбиты и забрызганы кровью. Стовин еще раз окинул взглядом печальную картину и закрыл за собой дверь.

— Там человек, которому мы ничем помочь не сможем, — сказал он. — Самолету мы тоже не поможем.

Волков прошел мимо него и заглянул в кабину пилотов. Когда он повернулся, лицо его стало пепельным.

Впервые после того, как они покинули Анадырь, Волков был близок к отчаянию.

— Но здесь должны быть солдаты, — сказал он. — Это станция военной авиации. Где солдаты? Куда ты?..

Бисби быстро повернулся и направился к выходу.

— Упряжки, — сказал он. — Должно быть, я рехнулся. Оставил оленей и сани без охраны.

Вокруг саней уже стояли трое чукчей. Один из них вытаскивал покрывала и шкуры из саней Валентины. Другие были заняты тем, что снимали упряжь с первой пары оленей. Они посмотрели на Бисби, который появился из дверей, но продолжали свое занятие. Бисби опустился на колени и выстрелил. Пуля выбила кусок льда в футе от ноги одного из чукчей. Все четверо после секундного замешательства бросились бежать, кинув награбленное. Волков ахнул, увидев автомат в руках Бисби.

— Что случилось? Надеюсь не…

— Нет. Я не стрелял в советских граждан.

— Что произошло? — спросил Стовин. Дайана собрала брошенные покрывала. Бисби осмотрел поклажу.

— Ничего, — сказал он. — Думаю, что он спер пару шкур. Но нам нельзя больше быть такими беспечными. Наше счастье, что они не увели оленей. Теперь возле саней всегда должно оставаться двое для охраны.

Еще пару минут, подумал Стовин, и они оказались бы на этом полуострове, в морозном тумане без каких- либо средств к жизни, окруженные враждебными вороватыми людьми. Даже сейчас трудно было принять решение, что делать дальше. Туман сгущался. Уже дальше чем на пятнадцать ярдов ничего нельзя было увидеть. Бисби был прав. Нельзя быть беспечными.

Они стояли, оглядываясь вокруг. Стовин заговорил с Волковым.

— Где еще здесь могут быть люди, от которых можно ожидать помощи? Или какая-нибудь связь? Скажем, радиопередатчик?

— Здесь есть океанографическая станция. И больница. Правда, маленькая.