Волки в погонах

– А если ненароком ты, майор, заглянул одним глазком туда, куда тебя никто не просил заглядывать, то и об этом забудь. – Это было произнесено с механическими интонациями робота, не терпящего никаких возражений. Словно власовский голос предварительно записали на магнитофон, а потом еще отрегулировали соответствующим образом тембр речи.

– А получится забыть? – усомнился Громов.

– Получится, очень даже получится. Знаешь, как прогоняют ночные кошмары, майор? Глядят в окно и приговаривают: куда ночь, туда и сон. Запомнил или повторить?

– Так я это заклинание с детства знаю, товарищ полковник, – заверил Громов начальника. – У меня тетка была, не очень старая еще, но помешанная на всякого рода суевериях. Встанет, бывало, утром у окошка и шевелит губами…

– Ее случайно не Варварой величали? – вкрадчиво осведомился Власов.

– Зачем же Варварой? – Громов притворился немного обиженным. – У нее имя красивое было. Тетя Александра.

– А я думал – Варвара, – гнул свое Власов. – Та самая чрезмерно любопытная дамочка, которой нос оторвали… Короче, хватит дурака валять, майор! Если я говорю – забудь о существовании дискеты, то забудь, а не юродствуй. Тем более что материалы, которыми завладел Задов, в настоящее время уже не существуют. Фикция это. Химера.

– Да? – вежливо удивился Громов. Ему трудно было поверить неожиданному заявлению начальника, когда в его кармане лежало вещественное доказательство реальности происходящего.

– Да! – язвительно подтвердил Власов. – В настоящий момент готовятся новые материалы расследования по факту крушения правительственного самолета, подкорректированные. – Последнее слово для доходчивости было разделено ровно на восемь слогов. – Они-то и будут обнародованы в понедельник. А сегодня…

– А сегодня у нас только пятница, – медленно произнес Громов. Это были как бы мысли вслух. Как бы ничего не значащие мысли.

Власов тем не менее принял случайно оброненную реплику подчиненного очень близко к сердцу. Настолько близко, что перешел на крик:

– Хватит мусолить эту тему! Разговор закончен! Задержанного вместе с ноутбуком оставь тем, кому была поручена операция, а сам немедленно убирайся из аэропорта. И больше никакой самодеятельности! Ты хорошо меня понял, майор?

– Так точно! – бодро откликнулся Громов, машинально прикоснувшись к пластмассовому квадратику сквозь ткань брюк.

На самом деле он понял лишь то, что обязательно следует ознакомиться с содержимым дискеты повнимательнее. В спокойной обстановке, в полном одиночестве. Никто не должен заподозрить, что Громов знает больше, чем положено. Пусть те, кто устроил взрыв, пребывают в полной уверенности, что им удалось замести следы. Как и начальство, которое по загадочной причине следы эти замечать не желает. Кто знает, хранилась ли секретная информация на дискете или была введена в захваченный компьютер? Никто. Вернее, почти никто. Громов посмотрел на затылок задержанного и коротко скомандовал:

– Повернись сюда!

* * *

Предложение вернуться в исходное положение застало Гарика врасплох. Он как раз любовался свободой, очерченной для него рамками окна, и прикидывал, как бы половчее очутиться за пределами дежурного отделения милиции.

Необъятных размеров окно, разумеется, было забрано решеткой, как же без нее? Но самое интересное заключалось в том, что металлический переплет доходил лишь до верхней фрамуги, откидывающейся внутрь. Она как раз была распахнута и находилась на высоте человеческого роста от подоконника. Долговязому Гарику оставалось лишь запрыгнуть на этот подоконник и подтянуться. Разумеется, при условии, что светлоглазый майор не станет чинить ему никаких препятствий.

– У тебя проблемы со слухом? – прозвучало за напрягшейся спиной Гарика. – Или с сообразительностью?

Он развернулся к собеседнику вместе со стулом и, словно невзначай, оставил правую руку на его перекладине. Неожиданно вскочить, метнуть стул в голову эфэсбэшника, ринуться к окну, протиснуться в щель фрамуги, вывалиться на газон… Сколько это займет времени? Пять секунд? Пятнадцать? Будучи человеком рассудительным, Гарик остановился на золотой середине. Итак, десять секунд. Страшно? Еще как. Но перспектива очень скоро очутиться в «крытке», где гостеприимно распахнутой фрамуги уже не будет, пугала Гарика еще сильнее.

– Я вам не все рассказал, гражданин начальник, – произнес он, стараясь глядеть прямо в серые глаза собеседника.

– И теперь тебя мучают угрызения совести, м-м?

Взгляд Гарика невольно переметнулся на стену, где красовался плакат с героями любимого всеми ментами телесериала, скользнул по блеклым обоям, ненадолго задержался на карте Москвы. Она даже в схематическом изображении необъятной выглядела, столица. Есть где затеряться.

– Совесть не грыжа, ее не нащупаешь, – угрюмо пробубнил Гарик. Его пальцы сомкнулись на перекладине стула в кулак. Глаза, почти не мигая, уставились на эфэсбэшника. – Просто раз уж колоться, то до конца, – продолжал он, не обращая внимания на туго ходящую в пазах челюсть. – Правильно я просекаю момент?