Волки выбирают пряности (СИ)

Воодушевлённая своим преображением и пребывая в хорошем настроении, я полностью погрузилась в процесс. Чиркали ножницы, петляла продетая в иглу нить, цветочные бутоны становились добрыми соседями…

Учитывая общее оформление кафе, тележки решила оформлять примерно в таких же тонах. Использовала преимущественно кремовые и пастельные оттенки — как нежный подкрашенный крем на праздничном торте.

После обеда вышла на улицу, где продолжила работу непосредственно с предметами украшения. Тележки преображались на глазах. Из скучных и неинтересных, они превращались в красочные и оригинальные. В какой-то момент ко мне присоединилась Наоми, а вскоре поблизости образовалась небольшая толпа. Идущие мимо прохожие, замечая наше действо, останавливались и смотрели. Этим пользовались другие лисы, спешащие вручить им листовки с меню и приглашением попробовать нашу еду.

Продажи планировались в течение ближайших недель в разных районах города. Две тележки должны были остаться у кафе и работать под заказ, а остальные — пока сладости не распродадут.

Вешая готовую гирлянду, я внезапно заметила выглядывающую из-за угла девчушку. Черноглазую, черноволосую, хорошо знакомую.

Отложив ножницы, без промедления направилась к ней, игнорируя удивление Наоми. Когда расстояние между нами сократилось, ичши шмыгнула обратно. Завернув за угол, я увидела её медленно пятящейся назад.

— Привет, — улыбнувшись, шагнула к ней. — Только не говори, что ты меня боишься!

Шанта гордо вздёрнула подбородок и тут же опасливо заозиралась по сторонам. Если она кого и боялась, то скорее турьеров и предвзято относящихся к её народу людей.

— А пойдём в кафе? — предложила я, предполагая, что девочка голодна.

Она замялась, но горящие глаза выдали её с головой.

Взяв за руку, я повела её за собой, и хотя у входа Шанта заартачилась, уже вскоре мы оказались на кухне. Если лисы и удивились присутствию ичши, то виду не подали. Вот что значит отношение двуликих! Испытывая несправедливость на себе, они научились быть терпимыми к другим.

Для девочки устроили персональный пир.

— Как раз есть кому оценить наши пробные десерты! — обрадовалась одна из поваров, ставя перед гостьей ассорти из тарталеток.

Правда, одними десертами дело не ограничилось, и Шанта насытилась полноценным обедом. В кафе она провела почти весь день, и перед тем как пошла её провожать, я сложила в корзинку разнообразные вкусности. Хлеб, сыр, банку молока, несколько кусков пирога и подкопчённое мясо. Решила, что расход этих продуктов вполне можно вычесть из моей будущей зарплаты.

Когда мы с Шантой дошли до узкого переулка, она остановилась, внимательно на меня посмотрела и отрицательно покачала головой.

— Дальше мне нельзя? — понятливо спросила я.

— Не сегодня, — коротко отозвалась девочка, впервые со мной заговорив. — И ещё Рада просила передать, что придёт, когда ты впадёшь в отчаяние.

Спокойно произнесённые слова взрастили на коже полчища мурашек.

Нервно сглотнув, я переспросила:

— Когда впаду в отчаяние?

Ничего не ответив, Шанта смерила меня внимательным, совсем не детским взглядом, развернулась и, размахивая корзинкой, побежала вперёд по переулку. Почему-то в этот момент подумалось, что эта корзина слишком велика для хрупкой девочки…

Обратно я брела, погружённая в себя. Даже интересно, почему всегда случается так, что, как только я начинаю чувствовать себя счастливой, происходит нечто, сеющее зерна тревоги?

Ичши я верила, зная, что Рада ничего не говорит просто так. Это и беспокоило.

Букет 22. Лепестки цветущих яблонь

Выйдя из переулка на широкую улицу, я резко остановилась. Путь мне преградил закрытый экипаж, из которого в следующее мгновение вышел турьер Весборт. Не успела опомниться, как он оказался стоящим около меня.

— Прошу, — мэр жестом указал на распахнутую дверцу. — Нужно поговорить.

Отступив назад, повторяя недавнее поведение Шанты, возразила:

— Я никуда с вами не поеду.

Весборт усмехнулся, ни на миг не сомневаясь, что всё случится так, как он хочет. Перехватив меня за локоть, буквально потащил к экипажу, в то время как я уже открыла рот, намереваясь закричать.

— Вот только не надо привлекать лишнее внимание, — на ходу бросил мэр, заметив мой порыв. — Я ничего тебе не сделаю. Просто поговорим.

Как же!

— Почему не сделать этого на улице?

— Если тебя не смущает толпа, которая появится с минуты на минуту — пожалуйста.

Рот я всё-таки закрыла. По его тону и поведению интуитивно поняла, что он говорит правду, и именно в этот момент мне ничего не грозит. К тому же, мне порядком надоело постоянно находиться в напряжении из-за ожидания его действий.

Поэтому колебалась недолго. Заглушив возникший страх, решительно забралась в экипаж. Дверца захлопнулась, оградив от шумной улицы и снующих по ней горожан. Сразу почувствовала себя неуютно. А когда напротив оказался господин мэр, неприятные ощущения умножились на два.

Застучали копыта лошадей, экипаж качнулся, возвестив о том, что мы тронулись с места. Ехали неспешно, практически сравниваясь с темпом толстой заспанной улитки. Это нервировало.