Волкодав

Подобного с ним еще не бывало.

День стоял жаркий и душный: охранники парились в бронях и шлемах, надетых на меховые подшлемники, и на все лады поддразнивали Волкодава. По их дружному мнению, он испугался тени, и добро бы еще своей, а то – мышиной. Он знал, что нужно было отшучиваться. Справный воин никогда не осердится на чепуху, разве что срежет зубоскала ответной насмешкой на потеху товарищам. Но этой премудрости Волкодав так и не обучился. Поэтому он молчал.

Две густые ели начали падать одновременно: одна впереди повозок, другая – чуть позади. И сразу полетели стрелы – почти в упор, с обеих сторон.

Охранникам Фителы пришлось бы несладко, будь они без кольчуг. На их счастье, нападавшие не ожидали от них такой предусмотрительности и запаслись в основном срезнями – стрелами с широкими наконечниками, способными пробить грудь человека и выпустить кровь коню. Однако в кольчуге такая стрела застрянет и, ранив, убить все-таки не убьет. Спешившиеся обозники живо бросили на левую руку щиты и, ругаясь, принялись отстреливаться.

Волкодаву понадобилось мгновение, чтобы выдернуть из налучи натянутый лук и не глядя вырвать из берестяного тула стрелу. Еще миг спустя стрела ушла туда, где между деревьями в подлеске мелькнуло что-то живое. Из чащи послышался крик.

У Волкодава не было шлема, и Нелетучий Мыш, покинув его плечо, повис на затылке, мертвой хваткой вцепившись в перекинутые за спину косы. Ему было не привыкать.

Если Волкодав что-нибудь понимал, нападавших было примерно столько же, сколько и обозников. Стало быть, все зависело от количества стрел. Если разбойники принесли с собой по два тула – тогда дело плохо.

Стрелы начали иссякать одновременно у тех и у других. Вот в чаще глухо протрубил рог, и разбойники с ревом хлынули на дорогу. Вместо лиц жутковато белели берестяные личины. Грабители были на удивление славно вооружены. Один из троих, ринувшихся к телеге Волкодава, размахивал даже мечом. У другого было копье, третий тянул руку к секире, болтавшейся в матерчатом чехле у ремня. Он соображал на бегу, придется ли драться с одиноким охранником или можно сразу хватать с телеги мешки. Его товарищ с размаху пырнул Волкодава копьем. Тот поймал мелькнувшее жало краем щита и, прыгнув в сторону, что было силы пнул в ребра третьего грабителя, уже схватившегося за бортик телеги. Он почувствовал, как хрустнули кости, разбойник с криком свалился. Посмотрим, сумеет ли подняться. На узкой обочине было не развернуться, кусты мешали противникам Волкодава напасть на него разом. Он увернулся от свистнувшего меча, успел заметить опасный взмах копья и тут же, не раздумывая, ударил сам. Ему случалось пропарывать кольчуги, но бок все еще немилосердно болел, и он нацелил свой удар в горло. Широкий отточенный наконечник почти перерезал шею разбойника. Тяжелое тело безжизненно повалилось, ломая кусты. Волкодав высвободил копье и сразу отскочил назад, к телеге. Если повезет, меченосец всадит клинок в деревянный бортик повозки и мгновение промешкает…

Однако тот неожиданно остановился шагах в пяти, так, чтобы не вдруг достало копье.

– Послушай-ка, венн, – сказал он. Поправил съехавшую личину и слегка опустил щит, желая обезопасить себя от коварного удара в живот. – Оглянись кругом: ваших уже добивают. Ты, я вижу, неплохо дерешься, незачем без толку пропадать такому молодцу. Я бы замолвил за тебя словечко Жадобе. Не прогадаешь!

И тут с другой стороны телеги раздался вскрик Тилорна и почти одновременно – отчаянный вопль Ниилит.

Волкодав прыгнул вперед, как рысь на охоте, и ударил ногой в нижний край разбойничьего шита. От такою удара не было обороны. Его противник отлетел назад и умер, еще не коснувшись земли. Кому-нибудь могло показаться, что он, раскрыв рот до ушей, кусает собственный щит, но Волкодав этого уже не видал. Он не стал обегать телегу кругом. Схватился за бортик и махнул верхом, прямо через тюки, в которых обильно торчали засевшие стрелы.

Он успел охватить взглядом сражение, еще кипевшее кое-где у повозок, увидеть Фителу, умело орудовавшего длинным, тонким мечом. Он успел заметить Тилорна, прижавшего ладони к окровавленному лицу. И конного разбойника, уже исчезавшего среди елей. На седле перед ним кричала и билась Ниилит, перекинутая через холку коня.

Волкодав схватил один из двух своих топоров, тот, что был покороче, – и метнул.

Топор со свистом перевернулся в воздухе… но лошадь резко вскинула задом, перепрыгивая валежину, и тяжелое лезвие, нацеленное между лопаток седоку, ударило ее в круп.