Волкодав

У палача висел на поясе широкий тесак, оружие мясника. Мускулистая рука метнулась было к нему, но слишком поздно. Пальцы Волкодава сдавили и смяли его горло. Палач забыл про тесак и попытался разомкнуть эти пальцы, потом перестал дергаться и обвис. Волкодав разжал руки. Тяжелое тело мешком соскользнуло на пол и осталось лежать с неестественно вывернутой шеей. Волкодав нагнулся и срезал с пояса мертвого большую связку ключей.

– Если хочешь, я расскажу тебе, как пробраться в сокровищницу, – послышалось из клетки. – Только заклинаю тебя твоими Богами, юноша… выполни мою просьбу. После его шеи моя не покажется тебе слишком толстой…

Волкодав опустился на корточки перед решетчатой дверцей и принялся подбирать ключ.

– Лучше расскажи, – проворчал он, – как найти Людоеда.

Он не ждал вразумительно ответа, но узник откликнулся тотчас.

– Ты найдешь его на самом верху, в опочивальне… если, конечно, сумеешь пройти туда. Сегодня кунсу подарили рабыню, и он, должно быть, уже встал из-за стола.

Третий или четвертый ключ щелкнул в замке. Дверца повернулась на отроду не мазаных петлях.

– А не врешь? – буркнул Волкодав. – Тебе-то почем знать.

– Я сказал правду, – ответил узник и запрокинул голову, подставляя тощую, в струпьях, грязную шею. Волкодав мельком глянул на нее и на то, как пульсировали под кожей набухшие жилы. Его народ считал смерть удавленника нечистой. Бедняга, знать, дошел до предела, если его устраивала и такая. Волкодав молча взял иссохшую руку узника – тот дернулся от прикосновения – и отомкнул кандалы, угадав ключ сразу и безошибочно. Он хорошо знал, какими ключами они запирались. Если он и удивился чему, так разве только прекрасной форме кисти и длинным пальцам – с вырванными, впрочем, ногтями.

– Спасибо, юноша, – прошептал узник растроганно. – Так, значит, я умру не в цепях… На это он явно не рассчитывал.

– В том конце коридора есть дверь, – сказал ему Волкодав. – У тебя, верно, хватит ума отыскать заклепки, на которые надо давить. Дальше будут ступеньки и тоннель с водой. Набери побольше воздуха, ныряй и плыви влево. Там решетка, но средний прут я выломал. Потом почти сразу река. Хочешь жить, вылезешь.

Для него это была очень длинная речь. Он поднялся и, забрав копье, ушел в дверь, сквозь которую явился палач. Он уже не слышал, как узник, ощупывая бессильной рукой растворенную дверцу клетки, чуть слышно пробормотал:

– Я знаю… Я выстроил этот замок…

Волкодав крался переходами спящего замка и думал о том, почему палачи всех известных ему стран отправлялись терзать свои жертвы, как правило, по ночам. Должно быть, затем, чтобы пресветлое Солнце, всевидящее Око Богов, не прозрело непотребства даже сквозь толщу каменных стен. Он не встречал еще ни одного палача, который не был бы трусом.

Правду сказать, каменными в доме Людоеда были только подземелья, основания защитных стен да подклеть. Все остальное было сработано из добрых дубов, украшавших когда-то родные холмы Волкодава.

Скоро окончится срок их тягостного служения… Время от времени Волкодав извлекал из поясного кошеля осиновые лучинки и всовывал их куда мог, в любую щель между бревнами. Лучинки были мокрыми, следы крови на них расплылись и стали почти не видны. Ничего. Сделать свое дело им это не помешает.

Никто так и не преградил Волкодаву дорогу. Всего нескольких воинов встретил он, поднимаясь наверх. Трое были сегваны, единоплеменники Людоеда. Остальные – наемники, сами давно позабывшие, какой народ породил их себе на позор. По мнению Волкодава, спрятаться от них не сумел бы разве что младенец. А уж на него за последние одиннадцать лет кто только не охотился…

Дважды он миновал что-то вроде молодечных, где спали мертвецким сном славно повеселившиеся комесы. Оба раза Волкодава брало искушение наклонить масляный светильничек или подправить факел таким образом, чтобы огонь смог добраться до стенных занавесей. Оба раза он отказывал себе в этом и неслышно скользил дальше. Преждевременный переполох его никак не устраивал.

Еще он думал о том, с какой стати палач назвал человека в клетке волшебником. Если Волкодав вообще что-нибудь понимал, справному чародею давно следовало бы умчаться на другой конец света, предварительно рассчитавшись с обидчиком и раскатив замок по бревнышку. Хотя как знать – вдруг на него сразу надели оковы, а потом долго не давали воды? Поди поколдуй, когда скованы руки и хочется пить.

Стало быть, волшебники тоже иногда попадают впросак. Совсем как обычные люди. Ну не колдовством же, в самом деле, скрутил его Людоед…

Теперь пленный чародей, скорее всего, уже плыл по реке. Вот где воды сколько угодно…

А что, если Людоед в самом деле баловался колдовством? А что, если он с самого начала знал о появлении Серого Пса и дал ему проникнуть так далеко лишь затем, чтобы перехватить на самом пороге?

Волкодав запретил себе думать об этом. Так охотник, собравшийся в лес, изо всех сил гонит мысль о медведе.