Волкодав Сталина

Как пишет известный диаспорный исследователь истории ОУН Зиновий Кныш (бывший боевой референт Украинской войсковой организации Евгения Коновальца), позднее орденоносца, который беседовал с Ярославым Горбовым, идентифицировали на допросах последнего в СБ Краковского центра ОУН(б) как «Валюха». Прекрасно владея украинским языком, отменно ориентируясь в идеологии и организационных проблемах националистического движения (вот где пригодилось обучение в Лейпциге и многомесячное общение с западноукраинскими националистами), чекист повел тонную психологическую обработку, но не подследственного, нет, — равного собеседника. Повышенный интерес сотрудника центрального аппарата к задержанному оуновцу объяснялся просто. Подследственный был приятелем и земляком Степана Бандеры. Скорее всего, главный герой нашей книги приехал во Львов специально для проведения вербовки пленника. Этим и объясняется его запоздалое начало участия в допросах. А может, виной всему бюрократия. Слишком долго до Москвы шло сообщение о связях одного из арестованных. Да и некогда было чекистам разбираться с каждым из задержанных западноукраинских националистов. Тогда в Львовском следственном изоляторе и других тюрьмах оказалось очень много народу.

Павел Анатольевич Судоплатов с невиданной для «энкаведиста» крамольной «откровенностью» признавал «отдельные ошибки» власти в национальном вопросе. При этом заверял, что лишь советизация сможет содействовать расцвету украинского народа. Ярослава Горбового, успевшего обрасти изрядной щетиной, привели в божеский вид. С новым знакомым они посетили Москву, сходили на балет в Большой театр. «Коренные преимущества» социалистического строя демонстрировали при осмотре Днепрогэса и других «великих строек пятилеток»…

Непосредственным куратором «Буя» стал сотрудник разведки — молодой украинский чекист Иван Кудря — будущий организатор подполья в Киеве времен нацистской оккупации, Герой Советского Союза (с 1965 года).

Новообращенному негласному помощнику были поставлены задачи продвижения в ведущие заграничные центры ОУН — берлинский и римский. Павел Анатольевич Судоплатов лично отвез нового агента к «окну» на берегу Сяна… Однако в перспективный сценарий вмешалась контрразведка ОУН. Ярослав Горбовой был разоблачен СБ (Служба безопасности) Краковского центра, которую насторожили обстоятельства «чудесного спасения» эмиссара на фоне массовых провалов подполья в Галиции, что совпали по времени с отсутствием «Буя». Эсбисты сентиментальностью тоже не отличались, и пришлось давать откровенные свидетельства об обстоятельствах его «всыпа» (провала, «раскола» — на жаргоне подполья). Было решено использовать «Буя» в оперативной игре с НКВД для вывода за границу и захвата «Валюха» — причин поквитаться с ним было больше чем достаточно. Как пишет Зиновий Кныш, непосредственно разработкой оперативной игры занимался референт СБ Мыкола Арсеныч.

Существуют разные версии дальнейшего развития событий. За исключением отдельных деталей, они сводятся к разоблачению замыслов НКВД силами СБ ОУН(б) или немцами. Как сообщила в 1944 году информатору НКГБ УССР (не зная, разумеется, с кем беседует) сестра лидера ОУН Владимира Бандера-Давыдюк, «Буя» действительно разоблачила СБ, в допросах принимали участие лично Степан Бандера и военный референт ОУН Олекса Гасин («Лыцар»). Решили использовать его по линии СБ, однако конкуренты-мельниковцы сообщили об измене «Буя» куда следует — в гестапо.

Не случайно в 1940 году в составе референтуры СБ ОУН(б) создается группа, сотрудники которой проверяли на причастность к советской агентуре всех прибывших с территории УССР. Остается только отметить, что чекисты до 1948 года питали надежды на возобновление связи с «кротом», пока не убедились в их тщетности…[117]

Глава 6. «О времена, о нравы»

«С 6 ноября по 2 декабря 1938 года исполнял обязанности начальника 5-го Отдела ГУГБ НКВД СССР»

«Чистки» начались в органах госбезопасности после окончания Гражданской войны. В первую очередь они коснулись тех, кто имел неосторожность поддерживать идеи Льва Троцкого даже в период его нахождения у власти. Также своих постов могли лишиться сторонники Николая Бухарина и других противников «генеральной линии» партии. До середины тридцатых годов прошлого века жертв «чистки» обычно изгоняли из рядов ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Затем их начали отправлять в ГУЛАГ или расстреливать.

По-пролетарски «до основания, а затем…» за период репрессий 1937–1938 годов из 450 сотрудников ИНО (включая загранаппарат) было репрессировано 275 человек — свыше 60 % личного состава. Результаты этого «очистительного процесса» были трагичными. Погибли многие высокопрофессиональные нелегалы. Была утрачена связь со многими ценными агентами (с некоторыми — навсегда). Еще несколько человек стали «перебежчиками». Одна из их причин ухода на Запад — справедливые опасения за собственную жизнь.