Волкодлаки Сталина. Операция «Вервольф»

Погружение в него не отняло много времени. И вскоре жрец самозабвенно пронзил свой член. Но вместо волны нестерпимой боли его накрыло длительное виденье. Он парил над городом, ничем не схожим с серой, угрюмой Москвой, да и вообще с любым из виденных им населенных пунктов. Кварталы белоснежных, сияющих под, казалось, незаходящим солнцем домов тянулись к гигантской пирамиде в центре. По прямым и широким улицам мимо голубых прудов двигались смуглые величавые люди. И среди них не было ни одного урода, ни одного даже сколько-нибудь убогого.

В окрестных храмах особо самоотверженные, дабы продемонстрировать богам воинскую свою несгибаемость, строились в шеренги и пронзали в едином порыве с Генрихом свои детородные органы. Сквозь отверстия продевали веревки, которые связывали их в единую цепь посвященных. И он чувствовал, что включен в нее. А с вершины пирамиды между тем низвергался буквально водопад жертвенной крови, в которую все, к ней шествующие, и стремились погрузиться.

Генрих еще глубже вонзил иглу и пронзительно-нечеловеческим голосом запел: «Под небом голубым есть город золотой…»

* * *

— Вот ведь пиздабол, прости господи, — не выдержал и возмутился полковник Козлов. Он тоже добрался до дома и сидел в тапочках перед телевизором. Жена укоризненно посмотрела на него, мол, непотребную ругань ребенок может услышать. Но, как всегда, ничего не сказала. Она вообще не разговаривала с мужем с тех пор, как он вернулся на государеву службу, резонно полагая, что в нынешних условиях это было чистым безумием. Однако и не бросала его, непутевого. Отчасти из-за дочери, отчасти потому, что, когда страна катится в пропасть, при мужике все же надежнее.

Козлов ее взгляд понял и тоже, ничего не говоря, выбежал на лестницу покурить. Дом у них был так себе, консьержей не водилось, поэтому стены были исписаны черт-те чем. Но вот надпись «Аллаху акбар» появилась, это уж точно, не далее как вчера и аккурат напротив двери в их холл на четыре квартиры. Но полковник сдержался от бранных слов и неистовых движений. Поднялся выше, открыл окно. Затянулся и медленно выдохнул дым.

Однако как ни пытался отвлечься, все равно продолжал видеть наглую рожу телерепортера, сообщавшего зрителям об очередном беспределе спецслужб, учинивших налет на мирную религиозную общину. В результате варварства и жестокосердия чекистов, по его словам, и сгорел театр «Современник» — некогда мекка московской либеральной интеллигенции. На этой фразе полковник и вспылил.

Дальше, Козлов в этом не сомневался, наверняка в кадре возник сука-депутат, который призвал безотлагательно довести реформу кровавых органов госбезопасности до логического конца, ликвидировав их как наследие страшного прошлого вовсе.

Полковник понимал, что в конечном счете это, похоже, неизбежно. «Контору» и так уже раздербанили почти до основания. Большинство функций передали ментам. «А они, падлы коррумпированные, почему, спрашивается, актеров не эвакуировали? Их ведь теперь задача. Заказ ваххабитский был — точно. К гадалке не ходи…» — с тоской подумал офицер. Но выхода у него нет. Это он давно для себя решил. Полковник Козлов останется на посту до последнего.

Вернувшись в квартиру, он взял из холодильника бутылку пива и снова мужественно сел к телевизору. Решил тренировать волю. Программа о разнообразном криминале между тем продолжалась. Камера репортера внимательно, во весь экран изучала чей-то истерзанный труп, а закадровый голос сообщал, что, мол, у не опознанного пока гражданина вырвано сердце и отрезана голова. Сообщалось, что это за последнюю неделю уже третий случай. Сообщалось, как показалось полковнику, злорадно, с намеком на то, что это кто-то из бывших подконтрольных Комитету маньяков куролесит.

«Вот ведь где эта сволочь русофобская все эти годы пряталась?» — задавался вопросом Козлов, имея в виду журналиста, в который раз неразрешимым вопросом. Он, конечно, не приветствовал методы, которыми с подобными персонажами еще недавно боролись его коллеги. Тем не менее искоренять их все-таки было необходимо. Тут сомнений у него не было.

«Однако что-то я с этими ваххабитами гребаными совсем за криминальными сводками не слежу», — осознал Козлов и как-то сразу решил взять расследование только что увиденного эпизода под свой контроль. Ему вдруг пришла в голову нежданная догадка: «А что, если вовсе не в маньяках дело и даже не в сатанистах доморощенных? Может, тут трансплантологи наследили? Раньше они тоже под контролем „Конторы“ были, а теперь почем зря бабло рубят, новых хозяев обслуживая».