Волкогуб и омела

— Джерри, я должна. Мы не можем отпустить Смита на свободу, а если он именно такой, как мы думаем, все должны знать. Это важно.

Я с несчастным видом кивнул опущенной головой. Она подошла, положила мне руку на плечо.

— Да, это страшно — представить себе, что зло появляется в нашем облике и с нашими силами. И это еще невероятное откровение. Джерри, это может нам очень много рассказать о том, кто мы такие. Больше, чем могут генетики и оракулы. И еще мы можем многое узнать о природе зла. И даже предсказать финальную битву с ним, Джерри, ту, когда мы победим. Кто не хотел бы при этом быть?

Глаза ее горели, клыки в возбуждении выступили вперед.

Я разозлился на нее за такой энтузиазм, и эта злость хотя бы помогла мне стряхнуть навалившуюся на меня оглушительную пустоту. Пора быть мужчиной, Джерри. Мы — из хороших парней.

Просто никогда раньше плохие парни не выглядели как мы.

Я кивнул:

— О’кей, свяжись с семьей, а я покопаюсь в Интернете. Смит скрылся, и пока не получим нить или след, придется ждать.

Мы переглянулись. Одно дело — ощущать присутствие зла. Уметь найти его до того, как оно начнет действовать, — совсем другое. А мысль о зле в облике Фэнгборна — это просто ужас.

Я пришел домой, и не успел открыть дверь, как на меня налетела огромная масса меха и мышц.

— Брысь, Бимер!

Оторвав от плеча большого полосатого рыжего кота, я бросил его на диван. Когда Бимер был котенком, его прыжки с перил лестницы мне на плечо были чертовски умилительны. Теперь, когда он перешел в весовую категорию свыше пятнадцати фунтов, стало несколько менее забавно. Мне, во всяком случае, — Бимер все равно считает, что это классная хохма. Но сегодня даже он не мог мне поднять настроение.

Разогревая картофельную запеканку, прихваченную в «Генриз маркет», я слушал полицейский сканнер, но ничего полезного не всплыло. Сидя на кожаном диване рядом с умывающимся котом, я как следует выпил и пощелкал пультом телевизора — красавец с плазменным экраном в сорок дюймов и таким количеством кнопок, что «Энтерпрайз» отдыхает. Ничто не привлекло внимания. Как, впрочем, в Интернете и в свежем номере «Максима». Если вам нужно доказательство, что мы рождены, а не сотворены, то вот оно: умей мы обращать нормалов, ни одна моделька в нижнем белье не осталась бы непокусанной. Можете мне поверить.

Фрустрированный во всех смыслах этого слова, я никак не мог заснуть до самого звонка будильника.

Застонав, я встал, насыпал Бимеру корма в миску и выкатился на улицу — не потому, чтобы нашел нить, а потому что голова болела хуже, чем с любого похмелья. Память о неисправленном зле — одна из обратных сторон моей работы, а о том, что означает Смит, мне даже думать не хотелось.

Я пошел к «Зиггису», но Энни сегодня не работала. Погода вне меня вполне отвечала моему внутреннему состоянию: гранит серого неба, холодного, гнетущего. И даже телефонные столбы убраны были под мое настроение: вся округа заклеена объявлениями о пропавших собаках и котах. Я знаю, как бы чувствовал себя, пропади у меня Бимер. Хреновое выдалось Рождество для деток, ищущих своих Китти, Бонго или Максика…

Джерри, думай о деле. Соберись.

На Виллоуз я поймал едва заметный запах. Салем-Виллоуз — это парк развлечений, очень небольшой и устаревший. Старые игральные автоматы «прихлопни крота», киоски с жареными пирожками, грохочущие аттракционы летом. Зимой — пустыня, заколоченная и заброшенная.

Но сейчас она не была заброшенной: стояли фургоны Салемской полиции, полиции штата и медэкспертизы. У меня обострились зрение и слух, обонятельные нервы сошли с ума. Смит здесь был, и недавно.

И Вимс тоже здесь был, прямо сейчас. На этот раз он направился прямо ко мне.

— А Штойбен! Что-то часто я тебя вижу последнее время.

Он едва достает мне до подбородка и довольно пухлый. Так что синдром коротышки тоже нашим хорошим отношениям не способствует.

Вот еще одна причина, почему у вервольфов и вампов такая фиговая репутация. Всегда мы попадаемся властям, шныряя на месте преступления, и у них сложилось мнение, что мы — из плохих парней.

Я отпил кофе.

— А я тебя так же часто. Правда, забавно, Вимс?

— Я без смешочков. — Он сложил руки на груди. — Ты что тут делаешь?

— Ищу того хмыря из больницы, который мою сестру стукнул.

Он слегка помягчал — именно что слегка.

— С ней все путем, с твоей сестрой.

Намек, что со мной — совсем не.

— Вимс, не валяй дурака. Я хотел этого гада здесь перехватить.

— А мы-то что делаем? — На миг мне показалось, что либо он меня сейчас стукнет, либо его хватит удар. Он сжал кулаки, а морда у него так заалела, что портные Санта-Клауса могли бы позавидовать.

— Да ты меня понял. — Я старался выглядеть отчаянно — получалось без напряжения в такой ситуации. — Брось, Вимс, это же Клодия!