Волков и Красная Шапочка (СИ)

  Накануне вечером она при полном параде, то есть не в обычных джинсах и водолазке, а в офисном строгом костюме, накрашенная и причёсанная, нервно топталась в своей прихожей, выскобленной до блеска. Коты, ожидавшие эвакуации к соседке тёте Рае, с любопытством выглядывали из-за угла коридора. Соседка, согласившаяся приютить животинок, как назло, застряла в магазине 'Десяточка', где как раз был день скидок. Меж тем Кузьмичи в сопровождении Гробика, который уже вторые сутки не спал и не ел от мандража, вот-вот должны были нагрянуть. В аэропорту краевого центра их дожидался раздолбанный 'микрик' папы Зямыча с самим папой за рулём. Елизавета очень надеялась, что 'микрик' не развалится по дороге через тайгу, и что Зямыч не набьёт его по самую крышу фанатами, которые кинутся щупать звёзд андерграунда. Впрочем, папа Зямыча и Гробик истово клялись, что не допустят ничего подобного. Оставалось только поверить.

  Весело трямкнул звонок. Елизавета подскочила и в панике рванулась к двери, молясь, чтобы это была запоздавшая тётя Рая. Но увы! В дверь ввалился взъерошенный Гробик с полубезумным расфокусированным взглядом. Вслед за ним с негромким 'здрасте' вошли сами звёзды сибирского панка. Были они тощими, патлатыми и бородатыми, как апостолы, каждый в обнимку с гитарой в чёрном чехле. Зямыч робко маячил позади них, не решаясь переступить порог. Елизавета из-за плеча Гробика сделала ему страшные глаза. Тот понял намёк и, прикрыв дверь, уныло загромыхал вниз по лестнице.

  - Добрый день, то есть вечер, - бодро выпалила Елизавета, отступая на несколько шагов и пялясь на гостей, как завороженная, хоть и понимала, что это неприлично. - Проходите, пожалуйста. Меня зовут Елизавета Воронина, я... м-м-м... редактор газеты 'Понтий Пилат'.

  - Сергей, - внезапным глубоким басом представился ближайший из Кузьмичей, а второй солидно присоединился:

  - Борис.

  Звёзды панк-рока выглядели... выглядели, как измождённые, постаревшие, со следами буйной жизни на ликах пилатовцы: те же хаеры, те же фенечки на шеях и запястьях, те же замызганные балахоны. Они скинули кроссовки и теперь переминались с ноги на ногу, застенчиво помаргивая круглыми голубыми глазами за стёклами очков.

  'Партия и Ленин - близнецы-братья, кто более матери-истории ценен?' - вдруг вспомнила Елизавета и слегка развеселилась.

  Тут чёрно-белый Мулька снова высунул любопытный нос из-за угла коридора и принюхался к зачехлённой гитаре, которую Кузьмич по имени Сергей прислонил к стене. Елизавета тоже принюхалась. Гитарный футляр густо и знакомо благоухал.

  - У нас два кота, - словно извиняясь, пояснил второй Кузьмич.

  - У меня три, - гордо похвасталась Елизавета. - Сейчас я их к соседке унесу, вы не беспокойтесь.

  - Не надо уносить, оставьте котеек, - вдруг наперебой всполошились Кузьмичи, переглянувшись. - Они нервничать будут!

  Гробик в панике замахал руками, как ветряная мельница:

  - Вы же сами... сами хотели, чтобы в квартире никого не было!

  - Никого из людей, - потупился Сергей, а Борис присел на корточки и начал почёсывать Мульку за ушами. Мулька немедля начал блаженствовать: зажмурился и включил мурлыкательный мотор. Завидев такое дело, в прихожей появились Бакс и Мотя, тоже принюхиваясь к гостям и их гитарам.

  - Проходите же, - опомнилась Елизавета, попятившись на кухню, и шикнула на Гробика. В конце концов, её задачей было обеспечить высоким гостям максимальный комфорт. Если тем для комфорта требовалось кормить её котов и выносить за ними горшки, Елизавета не собиралась возражать. Она привыкла к тому, что всякий гость, очутившийся в её доме, что-нибудь здесь да делал. И скучать тут уж точно никому не доводилось.

  - Саша, - вполголоса сказала она, поманив Гробика пальцем, пока Кузьмичи рассредоточивались по её квартире. - Борщ на плите, котлеты в холодильнике, пельмени в морозилке. Чай заварен, кофе растворимый, 'чокопаи' в хлебнице вместе с хлебом. Свежее постельное в диванах. Рули. Я улетучиваюсь. Надеюсь, им будет удобно. Давай я всё-таки потихарику вынесу котов.

  - Не надо, - быстро возразил Гробик, который, вероятно, за время пути из крайцентра успел хорошенько изучить своих кумиров. - Они же попросили. Лучше скажите, - он перешёл на хриплый мелодраматический шёпот: - что у нас с завтрашним днём?

  - Будет день, будет и песня, Саша, - нехорошо ухмыльнулась Елизавета.

  Всякий раз, когда окружающий мир, накренившись, летел в тартарары, её накрывало эйфорией, словно она, как в детстве, катилась на ледянке с высокой кручи.

  - Встретим жопу грудью, - добавила она и засмеялась.

  - Елизавета Даниловна... - просипел Гробик, пуча ошалелые глаза. - В десять утра они ждут охрану, чтобы ехать сперва на 'Европу плюс', а потом в 'Кристалл' отстраиваться! Что с охраной? Что с гонораром за концерт? Что с билетами?

  - Билеты продаются, - твёрдо заверила Елизавета своего отчаявшегося зама. - Это моя забота. Твоя - чтобы Кузьмичи были сыты и чтобы за кулисами стояла минералка без газа.

  - Звукореж кто? - не унимался Гробик.

  - Лёха, кто ещё? - пожала Елизавета плечами. - 'Моветон' будет на разогреве.