Волков, не ешь дворян! (СИ)

При этом приказчик попадает лицом в баночку с красной икрой, которая приклеивается к кончику носа.

— Аха-ха, аха-ха-ха, не могу! Не успели прижечь тебе жопу, как клоунский нос нацепил. Охо-хо, Иннокентий! Ну ты даешь, Иннокентий. Вот за это тебя и люблю: тонкое сочетание серьезности и веселья. Исполнительность, правда, хромает в последнее время. Но с этим мы еще поработаем. Наливай еще по одной, — с трудом пытаясь обуздать смех, выдает Горский.

Иннокентий тоже смеется, стирает с носа икру, морщится от боли и наливает господину коньяк. После еще одной рюмки приказчик видит, как Горский тает. Он больше не хмурится, не ворчит и не пытается сжечь его заживо. А это верный признак того, что можно развязать свой язык. Конечно, в пределах разумного, но все же.

— Да, с вами идиотами сложно не пить. Теряете голову на ровном месте, прям как те недоумки в подвале, — бубнит слегка захмелевший хозяин.

Приказчик набирается храбрости и задает ему важный вопрос.

— Господин, простите за проявленную нескромность, но все же, — раболепно лепечет он. — Вы ж не планировали трогать этого пацана. Он и так болен, так еще лишился наследства. Опекунша его изводит, в школе дела так себе. Пусть бы уж мучился до конца дней. Вы вроде так говорили?

— Что ты сказал? — резко вздрагивает хозяин.

— Ничего! Я всего лишь хотел спросить. Просто вы слишком нервничаете из-за него. А это плохо отражается на здоровье.

— Хмм, ну да… Нервы в последнее время мне трепят не мало. То завод этот чертов, то торговые площади. Кстати, скинешь потом мне отчет, — слегка успокаивается Горский. Потом глядит в потолок и говорит будто бы сам себе: — Да, мальчишка был обречен. Я думал, он скоро сдохнет. Но этого никак не случалось, а ждать я не сильно люблю. К тому же с возрастом он все больше напоминает папашу. А ты знаешь, что этот гад со мной сделал. Я не потерплю его чертову копию в этом городе!

— Да, но вы же с ним разобрались… — аккуратно вставляет приказчик.

— Было дело хе-хе, сначала завалил эту стерву, что посмела меня подставить. Потом дошел до него. Сделал сиротой его отпрыска, лишил всего, накормив отличным холодным блюдом под названием Давняя Месть. Но потом решил, что этого маловато. Отпрыск Волкова не должен топтать нашу землю. И ты разработаешь новую операцию по его истреблению, Кеша.

— Да, господин, но, если… — глядя по сторонам медленно произносит приказчик.

— А если не получится еще раз, то будешь истреблен сам. Не волнуйся. Я убью тебя весело, обещаю. Будешь ржать на том свете как конь! Ладно, давай еще по пять капель и займемся делами.

* * *

Следующий день учебы начался не особенно радужно. Мое черные… ой, то есть, скорее коричневые делишки не могли пройти незамеченными. Конечно, большинство терпил держали язык за зубами, понимая, что самим может мощно влететь.

Еще бы, если я творил беспредел один день, то они занимались этим годами. И если их темные дела вскроются, то придется хлебнуть куда больше дерьма, чем во время моего заклинания.

Но все же, были уникумы, которые начали плакать. Нажаловались на меня училкам, а те ломанулись к директору. Точней к директрисе Алевтине Антоновне, которая была той еще стервой, и долго меня ненавидела.

Это она, кстати, звонила Ольге, настраивая ее против меня. Да и сейчас успела предупредить, поведав какой я беспредельщик, и как сильно меня покарают.

В школах для нормальных дворян (у которых есть кое-что кроме статуса на бумаге и голой жопы) работает специальная охрана. Хулиганов обычно ведут напоказ мужики в черных костюмах и с пушками.

Меня же гнали к директорке уборщица и трудовик. Пенсионная группа быстрого реагирования. Дед в дебильной шапке и бабка с веников, м-да, так меня еще никогда не задерживали. Это вам не былое время, когда мое тайное убежище штурмовали с применением авиации.

— Давай, скорее иди! Алевтина сказала, чтоб быстро доставить, — прошамкала бабка, подгоняя меня веником.

— Спокойно, красотка, мы точно не опоздаем, — дерзко бросаю ей.

— Красотка??? Это кто тут красотка? Я тебе покажу красотку, шалопай несчастный! Будет тебе сейчас, щас получишь, — ворчит она под одобрительное фырканье трудовика.

Прохожу по длинному коридору, где собрался почетный караул из многочисленных школьников. Чувствую себя императором, которого ведут на коронацию. Эх, было время, не то что теперь.

Хотя, девушки мне слегка улыбаются. Причем, это не насмешливые улыбки как раньше, а уже немного другие. У некоторых блестят глазки, на щеках виден яркий румянец.

Бери любую и тащи в спальню без всяких магических штук. Вот что значит нормальная репутация. Не то что была у прошлого хозяина тела.

Да, краем глаза замечаю Марину Маслову. Она смотрит на меня с неким восторгом, и будто хочет сказать нечто важное. Ей на ухо что-то шепчет подружка, та хихикает, смущается и отмахивается.

Вот это я называю победный марш. Но кончается он не славным балом, а большой мрачной дверью с выцветшей надписью: Директор Академии. Веник мягко утыкается в спину. «Стражники» загоняют меня в логово зверя и резко закрывают дверь позади.