«Волково поле»

Все было великолепно. И бал, и фейерверк, устроенный в честь царицы. В каком состоянии прибывал Никита Иванович, это понятно, так его тесть, так же прибывал рядом с ним. Оказалось, что у него пол Петербурга близких родственников, и каждый из них желал видеть Калугина старшего у себя дома. Тут разволновалась и Лизавета. Что бы ее папаша ни наделал глупостей, она сказала графу, что бы он отправил родителей домой, а сама осталась, сославшись на то, что ей надо готовиться к свадьбе. Заказаны наряды и платья и все это надо ежедневно примерять. Родители и не спорили, тут же уехали, хотя и Александр Романович и порывался остаться. Теперь Лизавете было не нужно тайком пробираться в спальню жениха и она спокойно зажила с ним, как муж и жена. Панин разрывался между службой и Лизонькой, как он ее нежно называл. Он здорово помолодел и подтянулся. Работал с охотой, ел превосходно, а по ночам возвращал все пропущенное за многие годы вдовства. Как и предполагал граф, Лиза выхлестнула на него всю свою страсть и любовь. Теперь он трудился днем и ночью. Днем для отечества, ночью для души и Лизоньки.

Как ни пытался Панин сделать свою свадьбу скромной. Из этого ни чего не вышло. Тысяча гостей, со всеми послами со всей Европы. Императрица посетила их свадьбу и выпила кубок за здоровье молодых. Пир, как говорят на Руси, был на весь мир. Лиза выглядела великолепно, украшенная бриллиантами семьи Паниных. Кстати, и Никита Иванович выглядел прекрасно. За месяц, что Лизонька жила с ним, он помолодел на лет двадцать, не меньше. Лиза понимала своего мужа с полу взгляда и с полуслова. Никита Иванович понял, что он нашел свою половину. Лиза его и на веки. После свадьбы Лиза сама отправила родителей в имение. Оно было тут же выкуплено, разорение Калугиным больше не грозило и родители оставили дочку в покое, не мешая ей в жизни. Им хватило ума, не мешать канцлеру, работать. Вот такая любовь была у Никиты Ивановича Панина.

VIII

Лакей объяснил Семену, что господин его, недавно отужинав, изволят отдыхать и ни кого не принимают. Семен еще подумал, ну да, конечно, подкрепился и под одеяло к своей молодухе улегся. Все мужчины одинаковы, и я сейчас поужинаю и к Дагу пристроюсь. Но сказал он другие слова.

– Передай его сиятельству срочно, приехал курьер из Рима с депешей Волков Семен Андреевич.

Лакей поклонился, но наверх пошел, не очень желая этого, видимо граф был в объятиях Гименеи. Семена приняли, достаточно быстро. Граф был в домашнем халате и раздражен. Семен начал с доклада.

– Курьер из Рима, ваше сиятельство. Разрешите обратиться.

Тут Семен больше скоморошничал, чем говорил серьезно, но граф принял это за чистую монету.

– Зачем так кричать, голубчик. Вы же не на плацу, я вас и так прекрасно слышу. Как только мне назвали вашу фамилию, я подумал, что вы решили вызвать меня на дуэль, как того англичанина, которого вы закололи в Риме. Приготовьтесь к серьезной опале. Государыня раздражена. Англичане требуют, что бы вас примерно наказали.

– Дальше России не сошлют ваше сиятельство. Я же дома, чего мне бояться-то?

– Ладно, ладно, потом об этом поговорим. Давай документы сюда.

Семен отдал портфель. Граф поглядел документы и уставился на Семена.

– Ты, что князь совсем одурел. Ради этих бумажек ты поднял меня с постели? Да, я велю сейчас тебя в кандалы заковать, охайник этакий. Ты, что тут мне «Ваньку морочишь». Где письмо от Облонского.

– Так на груди у меня ваше сиятельство. Облонский приказал отдать вам его последним.

– Ух, и надоел ты мне. Давай сюда письмо.

Семен расстегнул сюртук и подал конверт. Граф, тут же схватил его и начал читать. Глаза Панина стали гореть огнем. Он, даже за сердце взялся.

– Так, так, ну и дела. То, что сам не читал, я это понимаю. Тебе политика до лампады, лишь бы саблей махать и людей на дуэлях убивать. Кто видел это письмо, или, хотя бы хотел взглянуть, что тут написано?

В Семене, опять проснулся гусар. Он со всеми мелкими подробностями описал свои приключения с англичанами и как их секли, не упустил. Наверно, добавил и от себя немного, что бы рассказ его был не только героическим, но и хорошим для пересказа другим. Старый граф, сначала был строг, потом начал улыбаться. В конце рассказа Семена, он уже хохотал, плача и кашляя.

– Вот шельмец-то. Вот пройдоха. Да, англичане сейчас на нас войной пойдут. Придется тебе и их генералов сечь. Вот люблю я гусар. И воюют славно и проделки их замечательны.

Граф еще долго смеялся. Он уже все простил Волкову, даже, то, что он отвлек его от любовных утех.

– Князь, порадовал ты старика. Не будет тебе опалы, даю слово. И Облонский пишет, что правда на твоей стороне. Он все написал, за что ты англичанина на дуэль вызвал. Я бы его там же порешил, если бы он со мной такое сделал, а ты сдержался.

– Так я ваше сиятельство был в цивильном костюме и без шпаги. А так задушить мне его не дали.