«Волково поле»

— Так ты же вроде немая, а тут говорить стала.

— А чего в этой жизни говорить. Не было у меня жизни, не было и разговоров.

Говорила Ганна с польским акцентом, но Семен все понял.

— Я старше тебя на много девочка. Не убоишься?

— У мужчины возраста нет, если он мужчина. Да, и ни на много вы старше. Вам лет пятьдесят, мне тридцать, какая тут разница. В вас сила видна, хоть и голова седая.

— Ну, мне более пятидесяти, да и сила еще есть. Но ни в этом дело. Собирай вещи, завтра поедем. А за князя не волнуйся, я за тебя такую цену дам, имение купить можно. Вольную тебе оформим по дороге. Дам денег достаточно и ты можешь ехать, куда захочешь.

Не было ни поклонов в ноги, не было и слез. Семен спокойно вернулся в дом.

— Поеду я завтра домой Сергей Михайлович. Хорошо у тебя тут, но у меня и дома дел много и охота ждать не будет. Только несколько дел с тобой обговорить надо. Отдай мне Ганну, я тебе денег не предлагаю, знаю, что не возьмешь и Ганну так отдашь. Я тебе Злыдаря отдам, равноценный обмен.

Глаза у Болховского загорелись огнем. Обладать Злыдарем, это было выше его желания. Такого, просто быть не может. Такой волкодав не имеет цены.

— Нет, Злыдарь мне не по чину. Ганна твоя.

— Спорить не будем князь. Злыдарь твой. А Ганна не моя, я ей волю и денег дам. Пусть поживет на свободе, умаялась девка от горя. Красивая, может еще и узнает, что такое бабье счастье. Теперь о собаках твоих. Я тебе пришлю сына Акима Ивана, он человек вольный и свободный. Аким его отец сам себе вольную заработал. Он Георгиевский кавалер, у него два креста на груди. Плати ему жалованье достойное, он тебе лучших собак сделает во всей твоей округе. В собаках он понимает все, и не будет портить тебе породу. Добавит злобы, производитель Злыдарь славный. А, Иван потомственный борзятник. Прадед его, дед и отец всегда у нас при борзых были, ему и карты в руки. Обживется у вас и будет делать свое дело исправно. Моя собака щенком стоит не меньше тысячи рублей серебром, так, что ты и в приварке хорошем будешь. Ивану можешь доверять, как мне, я за него ручаюсь честью, а ты знаешь, что для меня такое часть. В общем, он тебя не подведет и будет тебе служить верой и правдой. Поставит себе дом, он недавно женился, заведет хозяйство. Все будет как у людей. На охоту я тебя к себе приглашаю. Напишу письмо заранее, вот и увидимся еще. Я все сказал Сергей Михайлович. Теперь дело за тобой.

— Так я согласен во всем с вами князь. Приму Ивана по совести, и жалованье положу хорошее. Честолюбив я чего греха таить. Ни когда не думал, что будет у нас дружба такая, прямо слеза из глаза вырваться хочется. Жаль, что у меня не было такого друга в молодости, сейчас бы по Петербургу в золотых генеральских эполетах ходил. А может и все к лучшему, у меня Наталья есть и я счастлив. Так все и сделаем. Сейчас скажу Ганне, что бы собиралась в дорогу.

— Она уже собралась, не волнуйся. Я же Волков.

И Семен рассмеялся.

— Теперь по рюмочке, мировую и я пошел отдыхать. Завтра в дорогу.

Впервые Семен уснул сразу и крепко. Он ни кого не обнимал, не было рядом ни Ольги, ни Дагу, а он так хорошо уснул. Крепко и ни каких сновидений.

XXVI

Болховской подвез Семена и Ганну до первого же яма. Тепло простились, обнявшись и поцеловавшись три раза по-русски. Пересели на извозчика и покатили по России. Ехали молча. Семен сам об этом попросил. Сказал, приедем в Петербург, а там и поговорим по душам. В Петербурге Семен не стал Ганну везти к себе в дом, он ее оставил в недорогой гостинице. Сам поехал и оформил ей вольную. Все записано было в его книгах. Сначала приход. Ганна, тридцати лет. Крепостная. Куплена у князя Болховского. Сего дня, месяца и года. Приложена была купчая. Потом и другая запись появилась. Ганна, тридцати лет, вольная, опять бумага с казенной печатью. Когда дело было сделано, он взял свой экипаж и поехал за Ганной.

— Все девочка, он всегда так говорил тем женщинам, к которым он был не равнодушен, вот твоя вольная. Вот тебе сто рублей и бумага к деньгам, что ты их не украла, а получила от меня. Этих денег тебе хватит надолго, дальше сама решишь, как жить и чем зарабатывать себе на жизнь. Устроишься горничной в приличный дом. Там будет кров и пропитание. Может, найдешь и счастье свое. Ты уже умная и жизнью битая, не пропадешь. Может, и полюбить успеешь и ребенка родишь. Жизнь, все же прекрасная штука, хоть и с большими неприятностями. Можешь и в свою Польшу ехать. В Варшаве тебе будет хорошо, там и на работу устроишься. Вот и рекомендательное письмо. С моей подписью тебя и в России и в Польше примут. Иди в департамент и получай свой паспорт. Ты свободна. А я домой поехал. Будут трудности. Найдешь мой дом, это не трудно. Сыновей можешь и не застать дома, они у меня морские офицеры. Скажешь старшему лакею Федору, он тебя примет, накормит и поможет из нужды выбраться. Будь здорова девочка.

Семен уже хотел сесть в свой экипаж, как услышал слова Ганны.

— Не за тем я от Болховских ушла. Мне и там хорошо жилось, я за вами князь пошла. Велите меня обратно вернуть. Я в этом мире жить не хочу.