Волна

Больше всего я боюсь Лене надоесть. Если я и дальше буду ходить за ней по пятам, она перестанет различать меня среди остальных. Но все равно гулять с нашими я не пойду, найду себе занятие поинтереснее. Например, я могу пройтись по округе, найти какое-нибудь укромное местечко и какой-то отрезок времени провести там. Пока не знаю, сколько я выдержу, чтобы не сорваться и не прибежать обратно в лагерь. Но посмотрим.

Такое место нашлось в пятнадцати минутах ходьбы за территорию. И это не набережная, не биостанция и не лисья бухта. В планах у меня было пробраться через виноградники и взобраться на гору, которая возвышается над поселком. Оттуда наверняка виден наш лагерь, он предстанет передо мной в миниатюре. И я смогу вообразить, где сейчас Лена, что делает, смогу думать о ней и представлять, как увижу ее снова. И тут меня окликнули. Глазам своим не верю, через сетку забора соседнего лагеря «Солнечный» на меня глядит Юлька, дочь наших знакомых! Обычно мы с ней встречались на днях рождения кого-то из наших родителей. Мы не были особо дружны, но, оказавшись вынужденно вместе, как-то уж проводили время. А теперь она здесь, вот так совпадение! Она позвала зайти, познакомила с ребятами, и мы играли в мяч. Время до обеда пролетело незаметно. Пора возвращаться. Может, Лена уже заметила мое отсутствие, а может, даже и соскучилась… нет, это вряд ли. Господи, как же хорошо возвращаться и знать, что она там! Значение имеет каждый метр! Неужели можно от кого-то зависеть настолько?! Я иду по дороге и отсчитываю шаги, каждый приближает меня к ней. И это единственное, что мне нужно – идти к ней. Она мой вектор, моя энергия, смысл и движущая сила. Я перехожу на бег.

Лена подошла ко мне в столовой. Оказалось, у меня обгорел нос. Она отметила это и, поставив передо мной еще одну тарелку супа, велела съесть. Место Наташи пустовало, ее порцию Лена и отдала мне. Я только «за», сегодня у меня разыгрался зверский аппетит, несмотря на жару. Поэтому я с удовольствием выполняю ее указание. Лена довольна.

Я не чаю в Лене души. Стоило мне провести в чужом лагере каких-нибудь полтора часа, как чувства мои обострились до предела. При виде Лены мне хочется кричать от счастья. Я жду ее у столовой и совершенно этого не стесняюсь. Соскучившись по ней до безумия, я не собираюсь ничего скрывать, наоборот, хочу, чтобы она знала! А она и так давно уже все знает.

Из столовой вышли все, кроме главного для меня человека. От солнца я прячусь в тени кустарников, восседая на старых накренившихся перилах лестницы с облупленной голубой краской. Наконец показалась Лена. На мою удачу она одна! Лена не проходит мимо, останавливается. Помимо обгоревшего носа замечает и красные плечи.

– Для кого-то пляж на сегодня отменяется.

– Нет! Почему? – я спрыгиваю на землю и оказываюсь прямо возле нее. Она выше меня. Мне хочется уткнуться в нее, прижаться к ней, чтобы она обняла.

– У Иры где-то был крем, марш за мной.

На пляж сегодня я, конечно же, пойду! Быть столько времени без Лены стало для меня настоящим испытанием, и я собираюсь наверстать упущенное. Сегодня я снова ей что-нибудь принесу. Хоть Лена и отругала меня в прошлый раз, я не могу иначе. Мне так этого хочется! Родители дали мне с собой денег «на пропой души». Они всегда так делают и всегда так шутят. Мне вполне хватает на различные свои мелкие удовольствия, причем каждодневно, еще и остается. Но в этот раз на себя я деньги тратить не стану. Отныне я ничего не желаю для себя, только для нее. Арбуз! Сегодня я принесу Лене на пляж арбуз. Она не станет меня ругать, думаю, ей будет приятно. Решено!

Мы как раз поднялись на свой этаж, и к Лене по коридору уже несутся мои соперники, так же претендующие на ее внимание. Может, сделать это прямо сейчас, во время тихого часа?.. Нет, с Леной в комнате эта Ирка, так что лучше на пляже. К тому же я не хочу пропустить обход. Лена обязательно к нам зайдет, она всегда заходит.

Лена у нас в комнате. Она уже заглянула к остальным, и теперь у нас. Ее просят не уходить. Лена присаживается на край моей кровати и выдвигает условие. Уговор такой – Лена рассказывает нам какую-нибудь историю, а все слушают с закрытыми глазами. Условие жестокое. Это все равно, что отказаться смотреть на произведение искусства, на шедевр, порожденный глубиной самого сильного из чувств, энергией страсти, вне которой все становится мелким и бессмысленным. Но они его принимают.