Волна любви на озере дружбы

И вот, в трусах и майке, я очутилась в просторном зале с деревянным полом, в окружении перевозбужденных девчонок, которые скакали как блохи. Нужно было присоединиться к этому безумному хороводу. Я судорожно вскакивала и приседала, ритмично дергая ногами. Это уже была не я, я превратилась в заводного клоуна, который беспорядочно содрогался под выкрики тренера. Смешно и нелепо. Все мышцы болели, я упарилась, еле дышала. На самом деле, стоя в последнем ряду у двери, я задыхалась от ярости.

– Сюзанна, давай, старайся! – вдруг завопил тренер.

Тут все девочки перестали прыгать и обернулись ко мне.

– Уверен, что ты можешь достать до ступни кончиками пальцев…

Руки у меня опустились, в горле пересохло.

– Нет, я даже до колен не дотягиваюсь, – прошептала я.

– Ну же, напрягись! – кричал тренер, – Иди сюда ко мне, стань в первый ряд.

Охватившее меня желание провалиться сквозь землю сосредоточилось в животе, но я двинулась вперед. Девочки расступались, пропуская меня, словно зачумленную. Они откидывали волосы со лба и раскрасневшихся от старания лиц. В глазах у них сверкал металлический блеск. Занятие продолжилось.

– Распрямилась! – кричал тренер. – Выше голову! Плечи назад! Дыши! Ниже! Выше! Быстрее! Прямее!

Честное слово, лучше бы меня отправили в ад – я покорно пошла бы туда с песней, – чем терпеть урок танцев по средам после обеда. Шли недели, спина все больше сгибалась, голова вжималась в плечи, шею уже не было видно за выпирающими лопатками.

Я рассматривала себя в зеркале ванной. Я напоминала горбатого гнома. «Если так будет продолжаться, – думала я, – у меня появятся крылья. Они уже явно растут у меня на спине». Я наклонила голову и провела рукой по шее. «Крылья будут огромные, я превращусь в ангела и смогу улететь».

В конце концов мама заметила, что уроки танцев не только не придали мне грациозности, но и с каждой неделей все больше меня калечили.

– Господи, какая же ты неуклюжая, – постоянно повторяла она.

Она не стала настаивать и не продлила занятия. Я смогла спокойно ходить в библиотеку по средам после обеда, а потом идти валять дурака к бабушке.

Тогда-то мама и начала приставать, чтобы я пригласила друзей.

– В субботу, – предлагала она, – пригласи их в субботу. Хочешь, я позвоню их родителям?

– У меня нет друзей, – отвечала я.

– Послушай, у всех есть друзья…

– Может быть, – говорила я, – у всех, кроме меня.

Но мама никогда не сдавалась, предварительно не испробовав все возможные варианты.

– Подумай хорошенько, есть же наверняка девочка или мальчик, с которыми ты ладишь?

Я погружалась в размышления. И чем глубже я погружалась, тем острее ненавидела девчонок-воображал нашего класса. Что же касается мальчиков, я не могла вспомнить не только ни одного лица, но и ни одного имени. Я относилась к ним как к личинкам или рыбкам.

– Ну что? – заискивала мама с нотками надежды в голосе.

– Нет, честное слово, – говорила я, – никого. Может, на следующий год, когда вырасту…

В конечном счете в маминых глазах мелькало разочарование, на том разговор и заканчивался. Ну что плохого в том, что я люблю одиночество? Я же никому зла не причиняю. Смотрю в окно, придумываю разные истории в ванной перед зеркалом, воображаю, что я – в Индии, слоняюсь по квартире, читаю книжки.

И вот в моей одинокой жизни Тим стал мне другом. Как и планировалось, он приходил за мной в школу по вторникам и четвергам. Как и планировалось, мы весело болтали. Однако совершенно не планировалось, что мы будем болтать исключительно по-французски.

Мы честно попробовали говорить по-английски, но ничего не вышло. Вы когда-нибудь пробовали беседовать на неизвестном вам языке? Ничего не получится. Потому что, по правде говоря, после двух месяцев занятий мне сложно было изъясняться по-английски. Я могла задать несколько вопросов и даже на них ответить. Я могла спросить у собеседника, как его зовут, из какой он страны и как зовут его друзей. Могла узнать, который час. Когда приходил Тим, я каждый раз осведомлялась, сколько сейчас времени.

– What time is it, Тим?

Но всякий раз было четверть шестого, поскольку по вторникам и четвергам я выходила из школы в одно и то же время, а Тим был пунктуальным юношей.

Вначале Тим попытался задавать другие вопросы, но я не понимала ни слова из того, что он говорил. А когда он был рядом, в моем словарном запасе не оказывалось нужных слов, чтобы рассказать ему о куче разных мелочей, которые вертелись у меня в голове.

– Do you speak French? – наконец спросил Тим.

«Говорите ли вы по-французски?» – по крайней мере этот вопрос я способна была понять.

– Yes, I do, – ответила я.

– Wonderful, – радостно ответил Тим, – ну его, этот английский. Лучше ты будешь меня учить французскому, я тоже должен практиковаться.

– Как скажешь, – согласилась я. – Я буду твоим учителем по практике французского языка.

– Огромное спасибо, – сказал Тим. – Желаете ли вы хлеба тебе на полдник?