Волна открытий

«Если все, что нам известно о Непомнящем, – правда, то, лишившись Остафьева, он останется без опоры. Тот же носится с ним, как с малым ребенком, ограждая от всех забот. Сумасбродный чудак уж забыл, наверное, как выглядит реальная жизнь. Мы уберем у него эту опору и организуем пару-тройку неприятных столкновений с действительностью: подбросим наркоты, упечем на пару суток в ментовку. Ему не к кому будет обратиться за помощью, и тут явлюсь я, помогу, решу все проблемы. Как думаешь, будет он мне благодарен за это? Захочет, чтобы кто-то поддерживал его, как и раньше? Правильно. Захочет. Дружба дружбой, а жизнь продолжается, и жизнь эту надо как-то устраивать. Тут мое повторное предложение будет как нельзя кстати».

Роман передохнул. И тут же получил ответ:

«Да, ты, наверное, прав, ничего другого нам не остается. Остафьев сам решил свою судьбу и, раз не хочет по-хорошему, получит по-плохому».

– Конечно, получит, – пробормотал Роман, улыбаясь.

Он сделал глоток вина, и тут ему в голову пришла новая мысль. Роман написал:

«Только сначала попробуем еще одно средство».

Глава 19

На следующий день к полудню, несмотря на выходной, Бойко и Остафьев снова встретились в офисе, чтобы обсудить первые, самые важные, результаты слежки за Ничипоренко. К сожалению, порадовать начальника Олегу Ивановичу пока было нечем.

– За прошедшие сутки никаких подозрительных контактов не заметили, – рапортовал он. – Только два телефонных звонка. Один – подруге, второй – вашей жене. Содержание разговоров – обыкновенный бабий треп: жаловалась на увольнение и просила помочь с деньгами и новой работой.

– Я представляю, что она наговорила о нас с вами Анжелике. Жена мне вечером с порога сцену закатила: зачем я обидел беззащитную девушку и выставил из компании с волчьим билетом, – пожаловался Антон Александрович.

– Н-да, неприятно. – Бойко немного помялся. – Всегда хотел вас спросить. Что их связывает? Они такие разные женщины: воспитание, образование, положение. Откуда эта дружба?

– Это не дружба, моя жена дружить не умеет. Моей прекрасной и тщеславной Анжелике нужна свита, толпа обожателей, восхищающихся ее красотой, нарядами и образом жизни. Лиля как-то сумела расположить ее к себе, войти в доверие, вот жена и держала подле себя эту хабалку. Глупая слабость, конечно, но как ей отказать? Мне приходилось мириться с вечным присутствием Лили. Она ведь даже дома у нас бывала! И как теперь оказалось, делала это не зря.

– Да, прыткая девица, везде пролезла. Странно только, что теперь она бездействует. Почему она не бежит докладывать про вчерашнее?

– А не ошиблись ли мы с вами, Олег Иваныч? – задумчиво ответил ему Остафьев. – Может, Лиля была у нас тут такая не одна? Может, это даже вовсе не она во всем виновата, а нам ее просто подставили?

– Трюк с Фишером – ее рук дело. Это доказано, и она сама призналась. А вот почему Ничипоренко не поспешила рассказать обо всем Роману – это вопрос. К примеру, они могли заранее договориться о встрече, и теперь она просто дожидается назначенного часа.

– Или подозревает, что мы за ней следим.

– Есть такая вероятность.

– Или ей не нужно никому ничего сообщать, потому что в офисе сидит еще один человек Романа, у которого вся наша пятничная кутерьма была перед глазами. И в этом случае Лиле не нужно беспокоиться, Роману все уже доложили.

– Ой, не нравится мне эта версия, – протянул Бойко.

– А мне нравится? И главное, опять не ясно, за какую ниточку нам этот клубок загадок разматывать. Эх, надо было мне с ней тоже вчера поговорить. Надавил бы на сентиментальность, может, и сказала бы?

– Ничипоренко не производит впечатления чувствительной особы, скорее, наоборот. Недалекая, недобрая, завистливая – беседа эта была бы не из приятных.

– Приятных, неприятных… Какая разница! Мне нужно знать, кто за ней стоит и чего ему от меня надо. Я поеду к ней сейчас, предложу денег и все выясню, в конце концов. Куплю правду.