Волна вероятности

– У меня от этих пустых улиц, респираторов, повсеместных бутылей с санитайзером, патрулей на выездах из городов такое странное ощущение, что началась война, – говорил сосед, вскрывая упаковки с нарезками и раскладывая по тарелкам форель, салями и сыр. – Просто нового типа. Война правительств всех стран с населением. Тихая, без стрельбы. Но все равно на уничтожение. Возможно, не тела, а только души. И если так, то живых почти не осталось. Причем здесь-то еще как раз ничего. У литовцев всюду леса, плюс опыт сопротивления, так что ходят в гости к деревенской родне партизанскими тропами, и почти в каждом баре для своих есть какой-нибудь тайный подвал. А из дома такие новости, что проще решить – я с ума сошел, читаю не то, что написано, слышу не то, что мне говорят. И я даже, знаешь, согласен, чтобы так было. Но не с моим счастьем. С ума здесь явно сошел не я.

Тиму оставалось только сочувственно кивать, жуя бутерброды. Про карантин в ТХ-19 он, если честно, почти забыл. Легко забыть о проблемах, которые тебя не касаются! Дома в Лейне лето и целых два моря – настоящее и работы. Юратины книги по разным издательствам, переводы, макеты, обложки, реклама, аннотации и все остальное, включая регулярные терапевтические попойки с Нан Широ, директором Ак-а-шњява, которая, с одной стороны, в восторге от новых книг из ТХ-19, а с другой – почему-то боится, что читателям они не зайдут. Короче, все это время Тим (Та Ола) был счастлив, занят по горло и в конце почти каждого дня натурально падал без сил. Когда собрался проведать вильнюсскую квартиру, был уверен, что здесь давным-давно все закончилось. А оно у них, получается, только-только по-настоящему началось.

– Зато картина, – неожиданно заключил сосед. – В сугробе, господи! Шел и нашел. И все остальное, что со мной сейчас происходит. Такая прекрасная жизнь! У меня лично. А вокруг – тихий ужас. Не понимаю, как такое вообще может быть… Ой, я забыл про вино! А ведь позвал тебя выпить. Прости.

– Просто мы оба очень голодные, – с набитым ртом объяснил ему Тим.

– Есть такое дело. Но ты посмотри, какое вино! Купил в интернет-магазине. Рейтинг в Vivino заоблачный. Четыре и восемь, так не бывает вообще. Он там, как ни странно, вполне объективный. Дана меня научила, что если рейтинг четверка и выше, значит, вино – капец.

«Капец» он сказал по-русски и сам рассмеялся, страшно довольный, что правильно это словечко употребил. Разлил вино по бокалам, Тим пригубил – действительно неплохое. А для ТХ-19 вообще о-го-го.

– Такое счастье! – заключил сосед. – Вот это все. Вино, картина и белый поезд…

– Какой белый поезд? – удивился Тим.

– Видение. Иногда на вокзале появляется призрачный поезд. Честно! Белый как снег. Я думал, это галлюцинация, потому что на фотографиях не получается, но Наира его тоже видела, значит, он объективно есть. Я уже, знаешь, даже не удивляюсь, как будто так и должно быть. В жизни вдруг стало столько чудес! И, кстати, о чудесах – я продал все оставшиеся фотографии. Восемнадцать штук! Уже после выставки. Какому-то Юратиному приятелю. С виду студент, но богатый. Юрате мне по секрету сказала, чтобы я с него деньги брать не стеснялся, он чуть ли не миллионер. Очень странный чувак. Но отличный. Такой, как мы все. Я тогда подарил ему свою шапку, он в мороз раздетым приперся; интересно, откуда и как? Самолеты-то не летают…

На этом месте сосед запнулся, смущенно зыркнул на Тима с выражением «тебя, между прочим, тоже касается, но я согласен делать вид, будто нет». Наконец вздохнул:

– Ладно, неважно. Главное, что все фотографии, не торгуясь, купил. И в мою шапку натурально вцепился: «А-а-а, шапка художника! Всегда буду в ней ходить!» Потом через пару дней опять пришел в «Крепость», сказал, что он в этой шапке спит. Причем я уверен, что он не шутил! Смотрел на меня так, словно я подарил ему все сокровища мира. Звучит, как будто он псих, но он точно не псих. Или мы оба психи. Рядом с ним мне казалось совершенно естественным, что все нормальные люди ценят шапки художников и мечтают в них походить.

– А ведь да, – согласился Тим. – Наверное, в шапке художника сам немножко в него превращаешься. Было бы круто попробовать! Но мне почему-то в голову не приходило тебя попросить.

– А теперь поздно! – развел руками сосед. – У меня была всего одна шапка. Обхожусь капюшоном. Ну, по идее, недолго осталось. Должна же когда-нибудь наконец наступить весна.

– На ее месте я бы прямо сейчас наступил.

– Вот именно! Все равно же придется. Так чего растягивать удовольствие. Сделал, выдохнул и забыл.

Они рассмеялись и наконец-то чокнулись.

– За картину! – сказал сосед.

– За картину, – повторил за ним Тим. – Пусть никто ее не ищет с собаками, и она останется у тебя.

* * *