Вольная птица

— Я не назначаю свиданий тем, с кем работаю, Мона, — отпарировал он. — А ты опоздала. Должна была прийти в пять, а не в четверть шестого. Дасти уже замоталась с группой студентов и четырьмя другими столиками.

— Я предупредила маму, что припоздаю. А ты не ответил на мой вопрос. — Ее темные глаза замерцали. — Мама ждет не дождется внуков и не станет возражать против такой снохи, как Дасти.

— Кармен уже подарила ей двух внуков, и Луиза скоро преподнесет еще одного. Берись-ка за работу и помоги Дасти.

— Да, но только твои дети будут носить фамилию Сантьяго.

— Значит, мама захочет, чтобы их матерью была мексиканка. — Мигель ухмыльнулся, полагая, что последнее слово осталось за ним.

— Мама так беспокоится из-за того, что ты не женишься, что готова согласиться и на пурпурную сноху, лишь бы она родила от тебя детей.

Мигель рассмеялся:

— И чего такая хорошенькая мексиканочка, как ты, учится в колледже, вместо того чтобы выйти замуж и нарожать детей?

Рамона показала ему язык и отправилась в зал.

Мигель увидел, как Дасти улыбнулась при виде его младшей сестренки. Эх, если бы она ему так улыбалась! Не было такого правила, которое запрещало бы назначать свидание служащей. К тому же весной она вернется в Моаб. Что плохого в желании познакомиться с ней поближе?

Легче сказать, чем сделать, — в этом он убедился, когда после закрытия ресторана предложил ей выпить по маленькой. Она отказалась, но сестренка поддержала его, и они обе уселись на табуреты у стойки, взяли стаканчики с белым вином и вели себя так, словно не замечали его.

Студентка старшего курса в колледже Пайнкрика, специализирующаяся на экологии, Рамона забросала Дасти вопросами о ее работе в каньоне. Мигель прислушивался к их разговору, наводя порядок в баре.

— Гиду приходится быть за всех, — объясняла Дасти. — И за медика, и за затейника, и за повара, и за историка, и за географа. И само собой водить джип по горам и долинам. — Она хохотнула.

— Это опасно? — поинтересовался Мигель.

— Обманчивы каменные осыпи, — ответила она, потом повернулась к Рамоне и добавила вполголоса: — Но не так опасны, как ресторанные Ромео.

— Чего? — Мигель перестал делать вид, что работает, и уставился на девушек, они же переглянулись и расхохотались.

— Обычные экскурсанты придерживаются легких маршрутов, но некоторые ищут трудных путей, — продолжила Дасти, словно и не слышала его. — Например, идут через Слоновую гору по тропе, проходящей по крутым каменным осыпям. Наверху сравнительно плоская площадка, и все вздыхают с облегчением, но тут… — Она сделала паузу.

Мигелю хотелось уточнить, что она подразумевала под «ресторанными Ромео», но его слишком захватил ее рассказ, чтобы прерывать его.

— Но тут нужно спускаться, — опять заговорила Дасти и сделала глоток вина. — Спуск идет по крутым карнизам и узкому серпантину, а один отрезок приходится преодолевать, спускаясь на заду.

— Очень опасно. — Мигель улыбнулся ей с нескрываемым восхищением.

— Обалденно, — вставила Рамона.

— А зимой ты обычно работаешь на лыжных курортах? — решил уточнить Мигель. — Так что же привело тебя сюда?

— Подруга рассказала мне о Пайнкрике, и я подумала о перемене места. — Она допила вино и взяла свой рюкзачок. — Ну, мне пора. Спасибо за угощение.

Мигель проводил ее взглядом и обратился к Рамоне:

— Послушай, она проработала здесь уже три дня, а мы не знаем о ней ничего, кроме того, что написано в ее заявлении. — Он снял галстук, взял бутылку пива и присел рядом с сестрой.

— Она отличная официантка и не поддается твоему очарованию. Это хорошо ее характеризует. — Она дерзко усмехнулась, но Мигель не отреагировал на подначку. — Ладно, — смягчилась она. — Если ты подметешь, я разузнаю о ней побольше. Она-то симпатичней тех пампушек, к которым ты бегаешь на свидание.

— Вы с Дасти обе могли бы поучиться у них шарму.

Рамона сморщила нос.

— Ты хочешь, чтобы мы, как они, полировали ногти и красили лица? Научились бы моргать ресницами и ворковать: «О, Мигель, какой же ты большой и сильный парниша!»

— Не преувеличивай, Мона. Это вы с Дасти перебарщиваете. Вы обе смотрите мужику в глаза и чувствуете себя оскорбленными, если он замечает, что вы женственны.

— Мы требуем, чтобы с нами обращались на равных.

— Ладно, на равных, но почему не признать разницу между мужчинами и женщинами? Ведь только благодаря ей и крутится Земля. Отрицая это, вы лишаете себя одного из главных удовольствий в жизни.

— Ты просто хочешь заманить Дасти в койку.

Ухмыльнувшись, Мигель покачал головой:

— Я говорю не только о сексе. Когда я открываю перед женщиной дверь, я делаю ей комплимент. Я не пытаюсь соблазнить ее и не намекаю, что сама она не в состоянии открыть дверь. И почему бы вам с Дасти не сказать «спасибо», вместо того чтобы отвечать свирепым взглядом?

Рамона закатила глаза и сделала глоток вина.

— Посмотри на маму, — настаивал Мигель, забыв о своем пиве. — Ей сорок восемь, двадцать лет как вдова. Одна управляет рестораном и вырастила четверых детей, но не забывает, что она женщина. Мужчины все еще спешат открыть перед ней дверь из удовольствия видеть ее улыбку.