Дон и Донская земля издавна были привлекательным, но предельно опасным фронтиром. Сюда русские люди уходили от государственного произвола, долгов, суда и прочих тяжких вин. Здесь обретали свободу, но ставкой была жизнь. Великий царь-реформатор сделал Дон служивой рекой, по нему из Воронежа первый российский военный флот пришел отвоевывать османский Азов. Спустя несколько лет, после того как восстание казаков Кондратия Булавина было потоплено в крови, по вольной воде пустили виселицы. Примириться с этим местному населению было трудно, поэтому борьба за свободу продолжилась. В книге изложены несколько эпизодов из истории донской свободы, героями которой стали не только казаки, верой и правдой служившие Российской империи и династии Романовых, но и казаки-вольнодумцы, донские крестьяне и ростовские рабочие. Те, кто искал свободу на донских берегах, обретал и терял ее, погибал и побеждал. Амиран Урушадзе — кандидат исторических наук, доцент Южного федерального университета, специалист по истории Кавказа.
Политика18+Амиран Урушадзе
ВОЛЬНАЯ ВОДА
Истории борьбы за свободу на Дону
Редактор серии
В оформлении обложки использованы фотографии из альбома «Виды и типы 2-го Донского округа станиц [Цымлянской, Кумшацкой и Есауловской], собранные в 1875 и 1876 годах казаком Ив. Вас. Болдыревым», РНБ. На 1-й стороне обложки: Донской казак-стрелок 75 лет; на 4-й стороне обложки: Улица в праздник на виноградных садах. Земля Войска Донского.
Иллюстрации в тексте:
© А. Урушадзе, 2020
© ООО «Новое литературное обозрение», 2020
Введение
Любая река — это еще и граница. Течение воды отделяет одно селение от другого или же делит надвое город, деревню, хутор. Дон разделял империи, цивилизации и континенты. Древние греки, которые колонизировали Северное Причерноморье в VII–V веках до новой эры, называли Дон Танаисом. Они принимали реку за границу между Европой и Азией. В «Географии» Страбона (63 до н. э. — 23 н. э.) сказано так: «…река Танаис, по всеобщему признанию, отделяет Азию от Европы». Средневековый исландский скальд Снорри Стурлусон (1178–1241) в «Саге об Инглингах» рассказывал, что река Танаис, известная также как Ванаквисл или Танаквисл, «разделяет части мира: восточную называют Азией, а западную — Европой».
Именно о Танаисе пишут многие иностранные дипломаты и путешественники, которых судьба забросила в Россию, поясняя, что русские называют эту реку Доном. В «Записках о Московии» Сигизмунда Герберштейна (1486–1566), который познакомился с Русским государством в первой половине XVI века, Дон описан как национальное достояние. «Они (русские. —
Места были завидными, но совершенно незаселенными. Об этом еще в конце XIV века написал Игнатий Смольнянин, сопровождавший митрополита Пимена в путешествии из Москвы в Константинополь. Смольнянин запомнил Дон и его берега в мрачных тонах: «Бысть же сие путное шествие печално и унынливо, бяше бо пустыня зело всюду, не бе видите тамо ничтоже: ни града, ни села». Почему же на Дону было так пустынно? Причина — Дикое поле. Воды Дона рассекали самое опасное место в Евразии — обширные пространства Северного Причерноморья и Приазовья, которые именовали Половецкой степью, а чаще Диким полем. По этому идеально выглаженному степному коридору с прямой и бесконечно далекой линией горизонта вихрем проносились воинственные кочевники: хазары, печенеги, половцы, татары.
Дон и Донская земля были привлекательным, но предельно опасным фронтиром. Сюда русские люди уходили от государственного произвола, долгов, суда и прочих тяжких вин. Здесь обретали свободу, но ставкой была жизнь. Общины донских казаков смогли выжить и окрепнуть на берегах Дона — реки рисковой свободы. Российское государство успешно использовало донскую вольницу-фронтир в качестве своеобразного предохранительного клапана против критической массы недовольных. Оппозиционеры, способные в едином порыве загнать царское самовластие в законные пределы, уходили на Дон.
Никакой фронтир не существует вечно. Дон перестал быть пограничьем в петровскую эпоху. Великий царь-реформатор сделал Дон служивой рекой, по нему из Воронежа первый российский военный флот пришел отвоевывать османский Азов. Спустя несколько лет, после того как восстание казаков Кондратия Булавина было потоплено в крови, по вольной воде пустили виселицы. Река текла, но свободы на Дону уже не было.
Примириться с этим местному населению было трудно, поэтому борьба за свободу продолжилась. В книге изложены несколько эпизодов из истории донской свободы. Они не претендуют на системность и полноту изложения, большинство из них довольно подробно исследовано в отечественной историографии. Но в общественном сознании они почти никак и ничем не представлены. Причем иногда эти крупные события или интереснейшие исторические фигуры замалчиваются сознательно по надуманным и странным поводам. Это тем более удивительно, учитывая, что мотив свободы как исторического наследия всегда был важен для донской идентичности. Не случайно в Донском войсковом гимне, принятом Большим войсковым кругом 20 сентября 1918 года, есть и такие строки: