Волнение (ЛП)

Он обнял её, и она навалилась на него, прижимая его к подушке.

О, всё это вполне реально.

Реальным был вес Пен, её груди прижатые к его груди, а ещё полуоткрытый рот, язык, и дыхание.

Пен отстранилась. Её губы были влажными. Она смотрела на него, и пару мгновений её глаза двигались из стороны в сторону. Боди почувствовал, будто может заглянуть внутрь них, но не достаточно глубоко. Ему хотелось видеть её разум, оказаться внутри со своими мыслями и чувствами.

— Что мы будем делать? — Прошептала она.

— С чем?

— С нами. — Её глаза, так близко от него, продолжали немного двигаться.

— А чего ты хочешь? — Спросил он.

— Это не так просто.

— Почему нет?

— Я не могу причинять ей боль. Я не хочу.

— Она спит. Ты сказала…

— Что будет после сегодняшней ночи?

Сердце Боди ускорило биение.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал он. Его голос звучал настолько отчаянно, насколько он себя в этот момент чувствовал.

— Как?

— Не знаю.

— И я не знаю, — призналась Пен. Она наклонилась вперёд, на него, касаясь лбом изгиба его шеи. Он погладил её спину.

— Я не могу тебя терять. Всю свою жизнь я мечтал, что однажды…

— Пен и Боди сидят на дереве и це-лу-ют-ся.

Пен качнулась в его руках.

* * *

За дверью, едва видимая в тусклом свете коридора стояла Мелани.

Глава двадцать первая

Мелани сунула руку в карман вельветовых шорт и вытащила две таблетки. — Я знала, что это не аспирин, — сказала она безжизненным голосом. Она смотрела на Пен пустыми глазами. — Ты дала мне снотворное, чтобы провести ночь с Боди, соблазнив его.

— О, Боже, — пробормотал тот.

— Причина не в этом, — сказала Пен. — Я боялась, что ты улизнёшь и помчишься к Харрисону.

— Шлюха, — спокойно произнесла Мелани.

— Мел! — Отрезал Боди.

Её голова медленно повернулась в его сторону. — Что? — Спросила она.

— Не надо так говорить. Она на твоей стороне. Мы оба на твоей стороне.

— Вы хотели меня одурачить.

— Не глупи.

Спокойная, без тени веселья улыбка застыла на губах Мелани.

Боже мой, — подумала Пен, — что мы с ней сделали?

Боди обратился к Пен. — Мы должны уехать, — решил он. — Не думаю, что стоит дожидаться утра. Я отвезу её обратно прямо сейчас.

— Да.

— Мы не можем уехать, — сказала Мелани. — Ты ещё не трахнул её. Ты должен её трахнуть. Все должны её трахнуть. — От того, как она мягко с улыбкой произнесла это, по спине Пен побежали мурашки.

Боди встал, обошёл вокруг журнального столика, прошёл перед Мелани, и взяв два чемодана стоявших у стены, понёс их к фургону. Стоявшая неподвижно с отрешённым взглядом Мелани, последовала за ним.

Пен тоже поднялась на ноги, убрала стул из-под ручки и открыла дверь.

Боди посмотрел на неё столь полными тревоги глазами, что ей захотелось броситься ему на шею. — Все будет хорошо, — успокаивал он её.

— Не думаю.

— Она справится с этим, когда мы уедем.

Сможет ли? — подумала Пен. — Я не смогу, да и ты тоже.

— Пойдём Мелани, — сказал он нежно.

Она подошла к нему, и её мертвые глаза оставались на Пен. — Сначала пришла любовь, — пропела она низким голосом. — Потом свадьба во всех своих красках, и вот уже Пенни с коляской.

— Прощай, — сказал Боди.

Пен кивнула в ответ.

Они вышли через дверь на террасу, и Пен наблюдала, как Боди с её сестрой спускаются по лестнице. Когда они покинули поле её зрения, она услышала во дворе скрип открывающихся и закрывающихся ворот. Пен обхватила себя руками, чтобы согреться в ночной прохладе, свела вместе голые ноги, и сомкнула зубы, чтобы они не стучали.

Послышался отдаленный звук фургона Боди.

Ну вот, — подумала она. — Уезжают.

— Эй, детка, я могу согреть тебя, — крикнул из дверей своей квартиры Мэнни.

Она не чувствовала угрозы или раздражения. Она не испытывала по отношению к нему ничего. Он просто не имел для неё значения.

Войдя в квартиру, она закрыла дверь, накинула дверную цепочку и посмотрела на стул, который служил для этого подпоркой для двери.

К чему волноваться?

Она не боялась. Она смутно понимала, что должна чувствовать облегчение от того, что ей больше нечего бояться, но ей было всё равно.

Войдя на кухню, Пен соединила с розеткой телефонный провод.

Пусть звонит, ублюдок, — думала она. — Он не причинит мне боль. Палки и камни могут сломать мне кости, но слова…

Боди и Пен сидят на дереве и це-лу-ют-ся.

Слова ни за что меня не ранят.

Но как получилось, что всё пошло неправильно?

Они уехали. Я никогда больше не увижу Боди. Мелани будет ненавидеть меня всю оставшуюся жизнь. Она думает, что… Она права.

Боди. О, Боже, Боди.

Она зашла в спальню и включила свет. Ей хотелось лечь и забыться во сне.

Нет даже девяти часов.

Девять. Они пропустили приёмные часы в больнице.