Волнение (ЛП)

— Ничего смешного, — сказала Пен. Она была в постели, абсолютно голая, за исключением белых шорт, повязки под левой грудью и гипсом на руке. Петля для загипсованной руки лежала рядом на простыне. — В конце концов, я инвалид.

— Ты не выглядишь инвалидом. — Боди обхватил её грудь и слегка потёр соски. Пен извивалась.

— Может, пощупаешь меня позже, — сказала она. — Это серьёзное дело.

— Конечно.

Боди убрал руки. Пен подняла голову с подушки, и, прижимая грудь здоровой рукой, принялась наблюдать за тем, что он будет делать. — Только нежнее, — предупредила она, улыбнувшись.

Боди ногтем подцепил край пластыря. — Трудно сконцентрироваться, — пробормотал он, — глядя на такую красоту.

— Да. Несомненно.

Он медленно потянул ленту, глядя, как пластырь поднимает кожу и снимает с неё клей.

— Ооуоо!

— Может сразу, одним резким рывком.

— Не вздумай.

— Этот пластырь нужно менять чаще, чем тот на спине. Такие живописные окрестности. Пластырь оторвался, обнажив четыре дюйма рваной раны, стянутой стежками.

— Фу, — сказала Пен.

— Хорошо идёт.

— Тебе легко говорить. Я похожа на невесту Франкенштейна.

— Ты выглядишь потрясающе. Рана придаёт тебе характер.

— Конечно, конечно.

Боди развернул немного ваты и марли, повторно обработал края раны и снова наложил пластырь.

— Отличная работа. — Она отпустила грудь и положила голову на подушку.

Её пальцы оставили слабые красные отпечатки на коже сливочного цвета. Боди наблюдал за тем, как они исчезают.

Я отрежу тебе сиськи!

— Что-то не так? — спросила Пен.

— Мелани. Снова пришла на ум.

— Да.

— Интересно, как она там.

— Даже не представляю, — пробормотала Пен. — По крайней мере, ей, не придётся предстать перед судом. Всё было бы против неё, кроме, разве что, признания Джойс.

Боди положил руку Пен на живот и погладил гладкую кожу. — Как думаешь, они будут нормально с ней обращаться?

— Ну, это не Хилтон, конечно. Быть может позже мы сумеем переправить её в лучшее место.

— По крайней мере, она пришила эту парочку.

— Надеюсь, оно того стоило.

Зазвенел телефон. — Я отвечу, — сказал Боди. Он погладил её живот, поднялся и поспешил на кухню. Внезапно Пен овладел страх. Кто это мог быть? Она сменила номер. Только полиция, персонал психиатрической клиники Мелани и больницы её отца знали новый номер. Телефонный звонок означал проблему. Боди снял трубку. — Алло?

— Это Дом Пенелопы Конуэй? — спросил мужской голос.

— Да, он самый.

— Могу я поговорить с мисс Конуэй?

— А кто её спрашивает?

— Это — доктор Герман Грэй из медцентра Беверливуда. Я звоню по поводу её отца.

Желудок Боди сжался. — Минутку, пожалуйста. — Оставив трубку висеть на шнуре, он поторопился обратно в спальню. Пен сидела.

Когда она увидела Боди, лицо её побледнело.

— Это — доктор Грэй, — сказал он.

Она прикусила нижнюю губу.

Боди последовал за ней на кухню, и стоял позади, когда она взяла трубку.

Он положил руку на её голую спину, посмотрел на пластырь на правой лопатке.

— Это Пен Конуэй.

Она слушала.

— О, Боже мой, — воскликнула она, и разрыдалась.

* * *

— Какого чёрта с тобой стряслось?

— Какого чёрта стряслось с тобой? — парировала Пен, и, упав перед кроватью на колени, поцеловала отца.

— Эй, я весь мокрый, детка. Выключи фонтан. — сказал он, когда она отстранилась.

— Боже, папа. — Она снова его поцеловала.

Вытащив из-под простыни руку, он погладил её по волосам. — Рад снова видеть тебя, — сказал отец. — Очень рад.

— Как ты себя чувствуешь?

— Меня будто поезд сбил.

— Это был автомобиль.

— Я слышал.

Пен вытерла глаза левой рукой.

— А ты что скажешь? — спросил Уит, глядя на её гипс.

— Упала с лестницы.

— Небрежность — это у нас семейное? — Боди заметил блеск в глазах её отца. — Или, чья-то заслуга?

— Моя собственная.

— Оуу. Мы могли бы подать серьёзные иски по нашим телесным повреждениям, если только…

— Это переломы, — сказала Пен.

— Облом — перелом. Это не какая-нибудь игра слов? — Затем он издал протяжное: — Ооуоо, — будто эхо Пен, когда Боди содрал пластырь с её груди.

— Папа, я хочу познакомить тебя с Боди. — Она улыбнулась ему через плечо блестящими от навернувшихся слёз глазами.

— Я думал, Боди это город в штате Вайоминг. Ты не очень-то похож на город.

— С возвращением, мистер Конуэй.

— Так ты жаришь мою дочку?

— Папа!

— Чёрт, глядя на тебя, я могу, сказать, что ты нормальный парень.

— Спасибо, сэр.

— Зови меня Уит.

— Ладно, Уит.

— Ты пьёшь?

— Я прикончил почти всё пиво в Вашем холодильнике.

— Позаботься о том, чтобы возобновить запасы прежде, чем я вернусь. Процесс выздоровления вызывает жажду.

— Точно.

— Кстати, о доме, почему вы двое пришли, а Джойс — нет?

— Она не знает, что ты оправился от комы, — сказала Пен. — Пока не знает. Мы сообщим ей, как только её увидим.

— Да, сделайте это. Скажите, пусть прихватит свои сладкие булочки.

— Хорошо.

— Что насчет дочери номер два?

— Она была здесь несколько дней назад, сразу после несчастного случая. Имелась вероятность того, что ты не скоро очнёшься, поэтому она вернулась на учёбу. Ей нельзя пропускать занятия…

— Ну, ничего. Я рад уже тому, что она соизволила приехать.

— Она была ужасно расстроена, папа.