Волнолом

Нет, говорю, спасибо. Знаю я, какие дела у этого хряка. Пусть катится вместе с ними куда подальше, так ему прямо и передай. Дослушала Хельга, вздохнула и за спину мне кивает. Оборачиваюсь и вижу - трактирщик к нам через зал идет, пузом своим покачивает. И ухмылочка, как всегда. Поздно, мол, Йохан, никуда ты уже не смоешься. Подошел, лапищу мне протянул. Что же ты, говорит, дружище, пропал и носа не кажешь, волноваться нас заставляешь? Занят был, отвечаю, некогда мне по кабакам шляться. А он мне подмигивает - ну, для старого-то приятеля минутка, поди, найдется? Проход мне загородил - не обойти, не объехать. Делать нечего, поплелся я за ним в комнату, разговоры умные разговаривать.

Усадил он меня за стол и кружку сует - давай, дескать, за встречу и все такое. А самогон у него, герр вахмистр, первостатейный, этого не отнимешь. Душевно пьется. Не стал я кобениться, сделал пару глотков и чувствую - повело меня с голодухи. Но виду не подаю, насупился весь и слушаю, чего там этот боров вещает. А он соловьем разливается - хорошо ты, мол, Йохан, той осенью прогулялся, товар принес добрый, клиент доволен... Да уж, думаю, принести-то принес, только сам после этого месяц ходил по стеночке, потому как ноги едва держали. И по ночам от своих же воплей подскакивал. А глинку ту переливчатую, он, жирдяй бородатый, загнал, небось, раз в двадцать дороже, чем мне тогда отслюнявил. Покупателя-то найти - не проблема. Знают богатеи по всей округе, чем в 'Окрошке' разжиться можно...

А? Нет, герр вахмистр, про то не ведаю. Я человечек маленький. Мне ли судить, куда предшественник ваш смотрел и чем, извиняюсь, думал? Ну, ходил он в тот кабак пообедать, так это ж, вроде, не грех. Откушает не спеша, перекинется с хозяином парой слов. А о чем - не моего ума дело. Вы-то, я вижу, мужчина хваткий, с понятием - разберетесь. Новые метлы чисто метут...

Ага, значит, ну и вот. Подлил мне трактирщик в кружку и заявляет - надо бы, Йохан, еще раз туда наведаться, за изгородь, да желательно поскорее. И взглядом меня буравит. Да только мне уже трын-трава, хмель в крови играет-бурлит. Начхать мне, говорю, борода, чего тебе надо. Сказал ведь в прошлый раз - баста. И не отступлюсь, можешь хоть на куски порезать.

Думал - вызверится, а он только хмыкнул. Молодец, говорит, Йохан, что не тушуешься, только с чего ты взял, что я тебя резать буду? Я же не зверь какой, не разбойник с большой дороги. Я, может, за товаром тебя гоняя, не о себе пекусь, а вовсе даже о людях. Может, девиз у меня такой - счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!

Выдал он это - красиво так, с выражением, будто из книги какой прочел, - и заржал, довольный. Или это поговорка у них такая, у зимнюков. Опять же, не знаю я, герр вахмистр. Я тогда над этим голову не ломал, не до того мне было. Потому как толстопузый ржать прекратил и посерьезнел враз. Наклонился ко мне через стол и говорит тихонько, но внятно - если притащишь, Йохан, то, что мне надо, то монет отсыплю щедро, как родичу, и больше не потревожу, в том тебе мое слово.

Я, признаться, когда услышал, даже протрезвел малость. Никогда еще хряк со мной так не разговаривал. А словами он не бросается. Пораскинул я мозгами и спрашиваю - чего ж это ты, почтенный, именно ко мне подъезжаешь? Других желающих, что ли, нет? Вон, Крис-альбионец бездельем мается, пиво дует. Мигни ему - подскочит и побежит вприпрыжку, куда укажешь. Скривился зимнюк, отвечает - нет, не подходит Крис. Молод он больно, ветер в башке гуляет, а язык без костей. Нету ему доверия...

В общем, уболтал меня хряк. И место, куда идти, описал подробно, будто своими глазами видел. От мертвого дуба - влево, по-над оврагом, потом через ельник и до ручья. Туда почти никто не суется, всех в другую сторону тянет - к холмам, где крепостца-развалюха и плешки с переливчатой глиной. А у жирдяя, значит, свои наводки имеются. Откуда? Не стал я выспрашивать, герр вахмистр. Потому как без толку это, да и не принято. Не рассказал бы он. А про штуковину, что ему заиметь охота, объяснил так - амулет, на яблоко с виду смахивает. Бронзовый, но без патины, и сверкает почти как золото.

Пришел я домой, скинул башмаки, которые каши просят, и за сапогами полез. Моя как увидела - сбледнула с лица, губу закусила и села тихонечко в уголок. Знает - дрищ-то я дрищ, но если решил чего, то визжать уже бесполезно. И мелкие присмирели, только носами шмыгают. Потрепал я пацанят по макушкам, сказал, чтобы мамку слушались, да и двинул своей дорогой.

К проходу выбрался часа через три. Проволока там перекушена, а дыра подсвечена так, что засечь нельзя. Ну вы видели, герр вахмистр. Прополз я в эту дыру - и будто в другой стране очутился. Слякоти - как не бывало, солнышко греет, деревья шепчут чего-то. Благодать, одним словом. Но я-то научен опытом - пошел вперед тихо-тихо, на каждом шагу оглядываясь. Потому как помню - это не скверик, не парк с газончиком, а Кострище. Вроде и погасло давным-давно, травой поросло, а чуть тронь - полыхнет и кучку золы от тебя оставит. Или, в лучшем случае, головешку.