Вольному воля

На некоторое время я отключилась, а когда очнулась, то увидела себя на том же месте, только сидящей прямо на ступеньках. В голове шумело. Я дернула левой рукой и тут только заметила, что она пристегнута наручниками к лестничным перилам. Прямо передо мной на лестнице двумя ступеньками ниже стоял тот самый бугай, которого я угостила ударом в лицо. Под правым глазом у него красовалась большая красная ссадина. Мне немного полегчало.

Второго охранника не было видно, а первый, увидев, что я пришла в себя, осклабился и произнес:

— Ну, что, лучше?

«Да просто зашибись, скотина!» — пронеслось у меня в больной голове. Вот гад, еще издевается.

Не обращая на меня внимания, лось самодовольно скалился и рассматривал свои ногти.

— Сейчас приедет шеф. Он решит, что с тобой делать, сучка! — буркнул он. Но тут вдруг выражение его физиономии стало злобным и жестоким, и я почувствовала, что мне несдобровать. Настроение мое сразу скисло.

— Ну что ж, подождем, твою мать… — тем не менее угрожающе произнесла я.

— Ты не больно-то выделывайся. Я это не люблю. А то смотри… — охранник снова посмотрел на свои внушительные кулаки.

«Да, то, что ты это не любишь, я уже поняла», — с тоской подумала я, поглаживая свободной рукой шею. Вот ведь заехал, урод! Теперь, если жива останусь, будет болеть еще с месяц.

Охранник молчал, продолжая рассматривать свои руки. Это что, психологический прием такой, что ли — все время пялиться на свои кувалды? Меня невыразимо бесил этот ублюдок! Ох, мне бы только освободиться… Основательно выругавшись про себя, я немного успокоилась. Конечно, это не самый радикальный способ сбросить напряжение, лучше бы заехать как следует по наглой морде, да с ноги… Но за неимением лучшего пришлось довольствоваться малым — ругаться про себя. Надо же успокоиться и подготовиться к тому, что меня ожидает.

Прошло минут десять с тех пор, как меня приковали наручниками к лестнице. Лось продолжал разглядывать свои кулаки, а я сидела и обдумывала ситуацию, в которую попала. Вскоре послышался какой-то шум внизу. Я поняла, что это подъехала машина.

«Милицию, что ли, вызвали?» — мелькнуло у меня в голове. На данный момент это было бы наилучшим выходом из ситуации.

И тут я вспомнила: охранник сказал, что скоро приедет шеф. Значит, прибыл Сам. Интересно, зачем? Что они собираются со мной делать? Вряд ли сдадут в милицию — они с ней не очень-то дружат. А вдруг зальют мои стройные ножки цементом в тазике и бросят меня, раскрасавицу, в буйны воды родимой Волги? Эх, невеселые мысли посетили меня в преддверии встречи с Сарафановым.

— Вставай, — грубый окрик охранника вернул меня к действительности. — Пойдем, сейчас с тобой разговаривать будут.

«Хорошо бы только разговаривать», — подумала я.

Бугай номер два отстегнул меня от перил и пристегнул свободное кольцо наручников к своему запястью. Он зашагал вниз по лестнице, нимало не заботясь о том, что я не успеваю за его громадными шажищами. Мне пришлось перескакивать через две ступеньки, чтобы не скатиться кубарем по лестнице.

Мы спустились на второй этаж и направились в сторону кабинета Сарафанова. Теперь там горел свет, и я имела полную возможность рассмотреть все, что находилось внутри.

За столом сидел сам хозяин кабинета. Сарафанов был невелик ростом, лет сорока с небольшим, а может, просто так выглядел. В его волосах была видна седина, которая, впрочем, его ничуть не портила. Скорее придавала ему некий мужской шарм. Лицо с несколькими шрамами было мужественным и суровым. Да это и немудрено: кто хоть раз побывал в Афгане, тот навеки сохранит на своем лице боль и страдания, перенесенные за время войны.

В общем-то как мужчина Сарафанов был очень даже ничего. Только вот росточком не вышел. Но определенное, какое-то грубое мужское обаяние у него было. Он сидел за столом совершенно свежий, без единого следа сна на лице, несмотря на то, что было далеко за полночь. Видимо, военная закалка и здесь давала себя знать.

Сарафанов посмотрел на меня пристальным взглядом, как будто пытаясь сразу же оценить мои способности, намерения и вообще все остальное. Мой конвоир грубо втолкнул меня в кабинет и отстегнул наручник от своей руки. Затем он решил было приковать меня к трубе отопления, но Сарафанов взглядом остановил его, дав понять, что наручники с меня следует вообще снять и оставить нас наедине. И, о чудо, безмозглый на вид лосище понял его — сделал все, как надо, и вышел из кабинета.

Сарафанов жестом предложил мне сесть на стул рядом со столом, продолжая все это время смотреть на меня в упор. Если таким образом он надеялся сломить мою волю и подавить меня психологически, то глубоко ошибался. Не из той я породы людей, которых можно так легко запугать и поработить. Так что знайте, господин Сарафанов, со мной будет не так-то просто.

Еще некоторое время Сарафанов продолжал разглядывать меня, а потом заговорил, и голос у него оказался вполне приятный — мягкий и вкрадчивый:

— Ну что ж, милая девушка, давайте побеседуем.

Я молчала с вызывающим видом.