Вольноопределяющийся

Обойдя сельцо по дуге большого радиуса, двинул в направлении Махмудабада. Неширокая каменистая дорога основательно накатана арбами и утоптана копытами многочисленных домашних животных, идти по ней легко и приятно. Носит следы недавнего прохода персидской армии, явные, но уже слегка затертые.

Не доходя до конечной цели своего ночного путешествия около километра, услышал неторопливый перестук копыт и нырнул в заросли придорожного кустарника. Особо не прятался, ночью, да в «лешаке» меня учует только собака, но чтобы этого не случилось, я предпринял кое-какие меры.

В ночной тишине всякий звук слышен издалека, а с учетом моего обостренного слуха и подавно. Даже не видя всадников, мне стало понятно, что едут двое мужчин. Разговаривают (черт побери!) на немецком языке. Ничего себе! Тут перса реже встретишь, нежели немца или француза. Прям франко-германистан какой-то. А может быть, только мне так везет? Типа планида такая всё время натыкаться на «европейских партнеров». Мать их етить! Хотя чего это я ропщу? Фарси и тюркский диалект здешних азербайджанцев у меня в самом зачаточном состоянии, так что с допросом пленных аборигенов были бы определенные трудности. А тут прям на тарелочке с голубой каемочкой информация сама ко мне топает аж на восьми ногах.

За оставшееся время успел подготовиться к встрече. Ну как подготовиться? Просто затаился в придорожных кустах и стал ждать.

Вскоре со стороны безымянной деревушки показались две темных фигуры. При виде их вдруг вспомнилась одна из батиных любимых баллад, которую со своим лепшим корешем и компаньоном по авторемонтному бизнесу дядей Леней, задушевно исполняли на гаражах под гитару, после приема на грудь энного количества алкоголя в ознаменование починки очередного «Москвича» или «Жигуля»:

Ярко светит луна,

Схоронясь за листвою.

По дороге лесной

Скачут трое ковбоев.

Трое чёрных коней,

Три ножа, три нагана,

Трое верных друзей,

Три ковбоя усталых…

Хотя тут все не совсем, как в некогда популярной песне годов эдак семидесятых. И луна светит неярко, и «ковбоев» не трое, не знаю, как насчет наганов, но кавалерийские карабины при них. Оружие весьма опрометчиво не в боевом положении, а за спинами. Впрочем, кого им бояться в глубоком тылу наступающих войск? Вопрос риторический, разумеется, на дворе век девятнадцатый и до массовой заброски диверсионных рейдовых групп в тылы противника еще ой как далеко. Хе! Я — рейдовая группа. Ну что же, придется соответствовать.

А пока послушаю о чем гутарят хлопцы немецкой национальности.

Ясен пень, разговаривают, что называется, «за дам-с». О чем же еще говорить молодым здоровым мужикам? Один другому что-то втирает про свои отношения с какой-то Гертрудой. Дескать, ждет его на гражданке самая красивая девчонка на свете. Скоро встретятся, ибо очень скоро, он при деньгах вернется в свой родной Мурхин (повеселило название, навеяло Мурхинсранск). М-да, похоже не повезло вам ребята, родные места вы больше не увидите.

За разговорами парни настолько потеряли бдительность, что взять их не представилось особого труда. Пропустил кавалькаду и выскочил аки тать в нощи на дорогу. Пара брошенных меткой рукой камней угодили точно в темечко. Убеждаюсь, что бойцы начинают терять равновесие и вот-вот грохнутся на землю. Чтобы этого не допустить, бегом лечу к лошадям, касаюсь их голов и легким ментальным посылом заставляю животных замереть на месте. Раньше подобный финт ушами я мог бы спокойно выполнить, не вылезая из засады, теперь же, приходится магичить с учетом ущербности моего Дара. Подхватываю готовые вывалиться из седел тела и фиксирую на спинах животных. Высота хоть и небольшая, но, как любил говаривать мой дедуля: «Сдуру можно хер сломать». Эти свои писюны не сломают, а вот шеи запросто. С кем я тогда буду вести крайне познавательные разговоры?

Далее беру лошадок под уздцы и отвожу подальше от дороги в лес на удачно подвернувшуюся по пути небольшую поляну. Снял с седел бесчувственные тела и уложил на пожухлую осеннюю травку, не забыв связать конечности. Лошадок, не снимая ментального контроля, отпустил пастись.