Волнующая игра

Брук приметила печальные глаза дочери, наблюдавшей за мужем во время приема. Особенно грустными глаза Аликс были, когда Йейл увлеченно танцевал с красивыми женщинами и больше всего с Джей Джей.

— Думаю, да, — сказала Аликс, — особенно если учитывать то, что ты когда-то сказала мне: что мы отличаемся от других людей, что у нас слишком много свободы. Единственное, чего бы мне хотелось, это чтобы Йейл перестал соревноваться с отцом.

Она помолчала, поскольку в комнату вошел лакей. Он положил на поднос серебряную ложку и удалился.

— И мне бы очень хотелось, — продолжила Аликс, чтобы отец примирился с нашим браком. — А то получается, что бы я ни сделала, как бы ни поступила, одному из них я все равно не могу угодить.

Вот и теперь ситуация, с грустью подумала Аликс, похожа на ту, когда она вместе с Сергеем работала в корпорации отца.

— По-моему, тебе надо бы думать о том, что делает счастливой тебя, Аликс, а не кого-то другого, — сказала мать.

Брук не ожидала от себя такого совета дочери: быть более эгоистичной. Брук всегда страдала от эгоизма мужчин, с которыми сталкивалась в жизни, поэтому избегала всякого проявления эгоизма со своей стороны и старалась воспитать такое же отношение у дочери, внушая ей, что, прежде всего, следует думать и заботиться о других. «Теперь же, когда Аликс стала взрослой, — думала Брук, — не следовало ли бы ей побольше думать о собственных интересах?»

— Согласна, — улыбнулась Аликс. — Наверно, мне бы надо побольше и почаще думать о себе. Мне бы очень хотелось ребенка. Пожалуй, если я сделаю так, чтобы забеременеть, Йейл переменит свое отношение. А отцу может понравиться быть дедушкой? Как ты думаешь?

Брук не хотелось сводить на нет надежды, которые она сама же посеяла в дочери, в то же время ей не хотелось лгать. Брук никогда не лгала и гордилась этим. Она не могла точно знать, как среагирует Александр. С одной стороны, он был подвержен сильнейшему страху в отношении всего, что могло бы напоминать ему о возрасте. Но с другой стороны, радость быть дедушкой — это ведь такое естественное чувство… Тем не менее, Брук никак не могла представить себе, как на деле будет реагировать на это Александр, и прямо сказала об этом дочери.

— Не могу предполагать, какой будет реакция твоего отца, — сказала она. — Он всегда окружал себя такой таинственностью, что я никогда не могла понять его.

— Я тоже не понимаю его, — сказала Аликс. — А как ты думаешь, есть кто-нибудь на свете, кто понимает его?

— Нет, я думаю, — ответила Брук. — Да и как можно понять человека с миллиардом долларов в кармане?

Разговор с матерью остался в памяти Аликс. В общем-то, она говорила правду, сказав матери, что ее брак с Йейлом удовлетворяет ее. Но в глубине души она все же не была до конца в этом уверена. Как ей представлялось, с течением времени она и Йейл стали стремиться к разным вещам в жизни. Ей хотелось стабильности, постоянства, детей. Ему хотелось острых ощущений, все время чего-то нового, блеска, славы. Ему хотелось быть везде и делать все, что душе угодно. Аликс, по той простой причине, что с самого детства побывала везде и делала все, что было угодно ее душе, теперь хотела одного; найти возможность жить в мире и согласии с тремя мужчинами, отношения с которыми и определяли ее жизнь: с мужем, с отцом, с братом.

Когда она набирала номер телефона Йейла, находясь в офисе Картрайта Данна, Аликс подумала, что, видимо, она была не права, отказав устроить свадьбу Джей Джей и Сергея в ее доме. Ведь вполне возможно, что, согласившись на это, она доставила бы удовольствие всем трем мужчинам в ее жизни: показала бы Сергею, что сестра любит его (она вполне представляла себе, как глубоко были задеты чувства Сергея, когда отец отказался финансировать мексиканскую сделку), включила бы отца в круг своих жизненных забот — ведь он преподнес Джей Джей роскошный свадебный подарок, а значит, все, что было между Джей Джей, Сергеем и отцом, разрешилось вполне благополучно, — и порадовала бы Йейла, который так стремится занять достойное место среди всесильных Рэймонтов.

— Йейл, хочу принести свои извинения за сегодняшнее утро, — сказала Аликс, когда дозвонилась до мужа. Ты правильно сделал и проявил настоящую щедрость, когда предложил, чтобы свадьба состоялась у нас в доме. Я была не права. Я позвоню Сергею…

— Слишком поздно, — сказал Йейл.

— Поздно?! А в чем дело?

— Свадьба уже состоялась. Они уехали из Лондона и обвенчались в Гибралтаре. Я получил телеграмму.

— Что же нам теперь делать?

Аликс испытала чувство огорчения, что Сергей информировал не ее, а Йейла, хотя он обычно предпочитал, чтобы сестра узнавала о его делах не напрямую от него.

— Делать? Не знаю, как ты, а я намерен отпраздновать это событие, — сказал Йейл и повесил трубку.

Йейл давно собирался позвонить Оливер Холборн. Но каждый раз откладывал. Надо, считал он, проявлять осторожность. Он хотел, чтобы все было идеально, и ждал подходящего момента. И какой же момент может быть более подходящим, чем свадьба, навевающая мысли о любви и сексе!