Волны над нами

Степан уже переболел первыми стадиями болезни и достиг высшей, хронической степени. По воскресным дням он с утра вооружался геологическим молотком с длинной, как у кирки, ручкой и отправлялся на целый день в дальние бухты. Там под палящим солнцем он работал, как каторжный, методически перекидывая с места на место тонны обкатанных морем камней. Из каждого похода после целого дня тяжелой работы он приносил один или два камня. О его коллекции ходили смутные слухи среди приезжавших на биостанцию. Показывал он ее не очень охотно, опасаясь, как утверждали злые языки, что у него будут выпрашивать красивые камешки. Теперь он решил искать камни под водой. Маску я ему дала, но потребовала, чтобы он показал свою коллекцию. Мне не следовало этого делать.

Степан поставил передо мной коробку из-под печенья и взялся за крышку.

— Здесь тридцать два камня, — сказал он, многозначительно глядя на меня.

Я не поняла намека и смотрела на него с недоумением.

— У меня все камни на счету, — сказал Степан. Я обиделась.

— Вы думаете, после моего визита их будет меньше? Степан пожал плечами и снял крышку с коробки.

На тонком слое ваты лежали камни дивной красоты. Там были прозрачные пламенные сердолики всех оттенков, от темно-красных, почти коричневых, до персиковых и розовых. Полосатые агаты и причудливых узоров яшмы, окаменелые букеты звездчатых кораллов на плоских овальных гальках. Некоторые были похожи на опалы—в голубоватом, молочном камне светился оранжевый огонек. Там были и слоистые камни, в которых матовые жилки причудливо обвивали прозрачную сердцевину, и такие камни, где призрачный узор образовывал неясные очертания растений и странных животных.

Увидев коллекцию, я простила бестактные намеки.

Боюсь, если бы не предупреждение Степана, я бы преступила известную заповедь «не укради».

Как нарочно, в тот же день я нашла отличный, крупный сердолик. Виталий сознался, что он давно потихоньку ищет на дне камни. Валя оказалась самой стойкой. Она тоже, конечно, искала и находила камни, но голову не теряла. К счастью, мое увлечение камнями протекало вспышками. После двух-трех удачных находок я успокаивалась и подбирала красивые камешки мимоходом, не тратя на их поиски драгоценного времени. Потом кто-нибудь находил особенно красивый сердолик или агат, и моя страсть вспыхивала с новой силой.

Наши экскурсии захватывали все более отдаленные районы. Стали привычными громадные подводные утесы Сердоликовой и Пуццолановой бухт, мрачные черные стеньг с гирляндами мидий и цистозиры под аркой Золотых Ворот, щели и гроты в отвесных стенах. В глубоких бухтах, где из кристально чистой воды поднимаются темные утесы и зеленый светящийся туман скрадывает очертания дальних скал, происходили особенно интересные для нас встречи. Надо было только внимательно смотреть вокруг, и тогда вдруг появлялись десятки живых существ, не замеченных с первого взгляда.

Однажды я плыла вдоль шероховатой стены с многочисленными выступами и глубокими расщелинами. Бахрома водорослей, колеблемая волнами, то открывала обросший моллюсками и губками темный камень, то непроницаемой завесой скрывала его выступы.

Мне показалось, что из щели торчит голова рыбы. Я нырнула за выступом и медленно стала подниматься вдоль стены. В трещине камня, как карандаши в стакане, стояли четыре рыбы. У верхней только хвост скрывался в трещине. Две другие стояли почти вертикально, на хвостах. От самой последней виднелась одна голова. Глубина была небольшая, и вода не скрадывала красоты забавных рыбок. Основной цвет их окраски был кирпично-крас-ный с голубыми и оранжевыми мраморными разводами. Прежде всего бросались в глаза большое ярко-синее пятно на боку, отчетливо видное на красноватом фоне, и поперечные красно-коричневые полосы. Это были каменные окуни, или, как их еще называют, морские окуни.

Они действительно близки к окуням и напоминают их и формой тела, и выражением хищной морды, да и размера подходящего, с окуня средней величины. Они попадались мне много раз, но все, даже самые крупные, были не более 20 сантиметров. Одни окрашены ярче, другие значительно скромнее, но красно-коричневые полосы и синее пятно на боку давали возможность сразу отличить их от других рыб.

Манера каменных окуней забиваться в расщелины и поглядывать оттуда на остальных обитателей моря объясняется, вероятно, известной склонностью некоторых хищников подстерегать свою добычу в засаде. Или же они сами прячутся там от более крупных хищников, этого я не знаю и могу только строить предположения. Но обычно их бывает в убежище по нескольку штук, и надо специально присматриваться к скалам, чтобы их обнаружить. Часто можно встретить каменных окуней плавающими вблизи скал, и если подплыть к ним слишком близко, они прячутся в водорослях и под карнизами.

Эти рыбы интересны еще в одном отношении. Все они гермафродиты, и в теле каждой из них развиваются и икра, и молоки. Созревание икры и молок происходит в разное время, и, таким образом, каменный окунь в разное время оказывается то самцом, то самкой.