Волны над нами

В глубоких расщелинах виднелась свежая зелень. Там в глубине раст>ут кусты терна и боярышника. Их верхние ветви достигают края расщелин. Многие камни обвиты плетями ежевики и других ползучих растений, гнездящихся в трещинах и углублениях, где скопилась почва. Местами из-за пышных каскадов этих растений путь становится почти непроходимым. Они заплетают расщелины и трещины между камнями, создавая десятки опасных ловушек, хватают прохожего за ноги, царапают кожу и рвут одежду.

Мы в полной мере испытали все эти удовольствия, пробираясь к морю. Бухта, на которую мы смотрели сверху, неприветливо скалила на нас зубцы голых камней. Я даже не стала в нее спускаться.

На первый день ограничились знакомством с западными бухтами и решительно направились домой через котловину центральной части мыса.

Глава 2

В северной части мыса находятся бухты, очень приятные для купания, но не слишком населенные рыбой. Во всяком случае так было в сентябре 1958 года. Особенно хороша громадная бухта с пляжем из битой ракуши и невысокими скалами по ее краям. Мы попали туда в ясный, солнечный день с северным ветром, который гнал к берегу крутые короткие волны. Ракушечный песок, покрывающий дно, поднимался в толщу воды под ударами волн, но сейчас же осаждался, оставляя воду прозрачной. Небольшие камни у берега и отдельные скалы, разбросанные по песчаному дну, на глубине почти голы. Рыбы было немного. Бычки на песке, стайки мелкой рыбы (шпрот или молодых сельдей), атерины, две-три маленькие камбалы в ладонь величиной — вот и все, что я увидела под водой.

Но, как водится, здесь-то море и поднесло мне сюрприз, выбрав для этого бухту, показавшуюся наиболее пустынной.

Мне навстречу медленно плыл большой судак. Он прошел прямо подо мной и остановился у камня на глубине метра в полтора. Я растерялась самым позорным образом. Бокс с фотоаппаратом остался на берегу. Вместо того чтобы кинуться на берег за камерой, я кинулась на судака. Одной рукой я схватила его под жабры, другой — за хвост. Судак легко выскользнул из моих дрожащих от волнения рук и спокойно поплыл в сторону. Я почти захлебнулась от огорчения. Но судак сделал круг над камнями и опять встал подо мной. Я кинулась на него и схватила его двумя руками. Судак вырвался, сделал круг и снова стал подо мной.

Это было похоже на кошмар. Если бы это повторилось еще раз, я не поверила бы глазам. Не может быть! Это противоречило всем законам поведения рыб! Тем не менее судак стоял подо мной и спокойно ждал следующего нападения. Я сжала зубы (вернее, резиновый загубник трубки) и кинулась на рыбу в третий раз. Я вцепилась в нее что было силы. Николай на берегу вскочил в изумлении, увидев, как я поднялась из воды, прижимая к груди здоровенного судака.

При осмотре рыбы на берегу мы поняли причину ее странного поведения. Судак был совершенно слеп. Белые пленки затягивали ему оба глаза. Большие опухоли у головы и на животе, вялые движения и полное равнодушие к своей судьбе были, вероятно, результатом какого-то тяжелого заболевания.

Это происшествие испортило мне настроение на несколько дней.

Из-за нагромождения камней, заросших можжевельником, терном и шиповником, некоторые бухты с северной и северо-западной стороны мыса менее доступны, чем та, в которой я ловила своего судака. Но они населены значительно большим количеством животных. Заросли лапчатого рдеста, занихеллии и зостеры, камни и заиленный песок служат убежищем множеству беспозвоночных, в свою очередь, привлекающих сюда рыб. Мне попадались кефали, ласкири, мелкие судаки (сантиметров по 10–15), камбалки, скаты и, разумеется, бычки, без них немыслим подводный пейзаж Казантипа.

Ближе к восточной стороне мыса береговые скалы поднимаются все выше над морем, их стены становятся все более отвесными, а бухты, заваленные большими камнями, все менее доступными.

Восточная часть скалистого мыса настолько обрывиста, что спуститься к воде очень трудно. Мне не пришлось плавать в этом районе, но можно предполагать, что он богат рыбой. Ближе к Татарской бухте, то есть на юго-восточной стороне мыса, как выяснилось, были самые населенные подводные угодья.

Глава 3

На следующий день мы могли убедиться, что наши расчеты в отношении ветра были правильны. Сильный северо-западный ветер поднял волнение в Арабатском заливе. А в заливе Казантип у берегов мыса был почти полный штиль. Кстати сказать, местные жители называют бухты, примыкающие к плоской пересыпи с запада — Русской бухтой, а с восточной — Татарской. Не знаю, насколько узаконены эти названия в географии, но если вам твердят целые дни о Русской и Татарской бухтах, то невольно начинаешь называть их этими именами.