Волны Русского океана

Прислуживали две женщины — пожилая и юная, которая то и дело бросала на Тимофея любопытствующие взгляды, от которых по его спине ползли мурашки. В свои 34 года Тараканов не стремился под венец, запретил себе даже думать об этом, пока не получит обещанную хозяином вольную, поскольку по российскому закону жена крепостного сама становилась крепостной, а он не желал этого ни одной свободной женщине. Мужик он видный, можно даже сказать красивый, вниманием противоположного пола не обижен, но жениться — упаси Бог! А тут раскосая красавица одним взглядом, как крючком, зацепила сердце и повела куда-то в обволакивающую мглу. Тимофей Никитич даже головой тряхнул, чтобы избавиться от наваждения и слушать, что говорит штурман. Не то по неопытности брякнет что-нибудь, чего потом не расхлебать.

А Булыгин рассказывал, что с ними произошло, сделав упор на том, что преследовавшие их индейцы-квилеуты украли все байдарки, в которых было много подарков, приготовленных для друзей на этой земле. Ютрамаки слушал повествование с невозмутимым видом, но при упоминании подарков оживился и, отставив плошку с напитком, что-то сказал сыну. Тот встал, приложил правую руку к груди и вышел.

– Продолжай, — сказал вождь Булыгину.

Тимофей Никитич ожидал, что штурман, закончив, будет просить убежища на зиму, что, по его мнению, было вполне разумно: за пару зимних месяцев они бы огляделись, прикинули полезность этой земли, а потом уж поторговались с хозяевами насчет покупки. Однако Николай Исакович, видимо, не забыв слова Тимофея про факторию, сразу взял быка за рога.

– Кто хозяин этой реки и берега моря возле ее устья? — спросил он.

Ютрамаки, прищурясь, взглянул на него и ответил не сразу. Снова взялся за плошку — старшая индеанка наполнила ее свежим напитком, — отхлебнул, устремив взгляд черных глаз в пространство перед собой. Потом заговорил медленно, предварительно обдумывая каждое слово:

– Хозяева мы, мака, но квилеуты пользуются тем, что у нас мало воинов, и устраивают набеги на нижнюю часть реки… Им помогли англичане. Очень плохие люди. Они дали квилеутам ганы, огнестрельные трубки, и научили из них стрелять, чтобы квилеуты убивали всех чужих… Англичане убили несколько мака, но мы убили столько же англичан. Скальп за скальп — так учит Великий Дух… Хотя мы не любим воевать. Я слышал, что вы, русские, торгуете с племенами, живущими на полночь от нас и теперь хотите торговать с нами. А я хочу вернуть нашу землю… Если вы мне дадите ваши ганы и поможете против квилеутов и англичан, я продам вам часть земли на берегу, и вы построите факторию, чтобы торговать.

– Ты угадал мои желания, Ютрамаки, — важно произнес Булыгин, уловив момент, когда старый индеец замолчал, прикладываясь к плошке. — Ты — мудрый вождь. Я помогу тебе своими воинами и дам огнестрельные трубки. Мы их называем «ружья». — Анна, старательно все переводившая, слово «ружья» произнесла по-русски. Ютрамаки кивнул: мол, понял. — Две штуки дам. За это ты позволишь нам перезимовать в твоем стойбище и выбрать землю для фактории.

Вождь снова кивнул, видимо, соглашаясь. И тут Булыгина осенило. Тимофей Никитич заметил, как у него заблестели глаза, и он даже нетерпеливо подался вперед, как бы желая перебить речь вождя.

– Остерегись, Исакыч, — вполголоса сказал Тараканов, но Булыгин отмахнулся.

– Но ты, Ютрамаки, не только мудрый — ты можешь стать великим вождем. Когда-то давным-давно далеко отсюда на полдень много-много лет существовал союз ваших народов, который назывался по главному племени империей майя…

Николай Исакович передохнул, и вождь, внимательно слушавший перевод, воспользовался паузой:

– Я знаю народ майя, его земля за землей мешиков.

Ого, подумал Тараканов, который помнил про империю майя из уроков в имении Переверзева, а Ютрамаки-то вовсе и не дикарь: похоже, и географию своих соплеменников знает.

– С моей помощью, — заявил Булыгин, — Ютрамаки Великий должен стать отцом-повелителем всех племен и народов на этой земле, на земле Орегона…

– Понесло тя, ли чё ли? Сдурел, однако! — сокрушенно мотнул головой Тараканов. — Вдругорядь на камни сядешь, капитан.

Штурмана, и верно, «понесло». По какому-то наитию, сам не зная почему, он вдруг расписал, как Ютрамаки — конечно, с помощью русских, — объединит племена, создаст свою империю и не подпустит к морю англичан и других белых грабителей. Говорил горячо, жестикулируя, и чем дальше, тем больше походил на мальчишку, которому вдруг позволили поведать свою заветную мечту. И Тараканов, слушавший вначале с большим недоверием, неожиданно начал проникаться этой невероятной возможностью, и его сердце стало захлестывать внезапно открывшейся перспективой. Перспективой не для индейцев — что они ему, эти индейцы! — а для всей Русской Америки. Другое дело, какими силами за это браться: людей-то из России по всей Америке наперечет, а новым желающим приехать — Баранов говаривал — царь-батюшка ходу не дает…