Вольные Мальцы

Тиффани нырнула под круглый лист, который был намного больше нее самой, и вновь достала из кармана жабу.

— Чт-т? Тк хо-о-олодно… — проговорил жаба, съеживаясь у нее в руке.

— Холодно? Тут испечься можно!

— Тут снег, — ответил жаба. — Плжи мн-назад, я зм…мерзаю.

Одну секундочку, подумала она и спросила:

— Жабам снятся сны?

— Нет!

— О… значит, по-настоящему сейчас не жарко?

— Нет! Это тебе кажется!

— Тсс, — раздался голос рядом.

Тиффани спрятала жабу на место и задалась вопросом, хватит ли у нее духу оглянуться.

— Это я! — сказал голос.

Тиффани обернулась к пучку маргариток в два человеческих роста высотой. От этого ей легче не стало.

— Ты чокнутая? — спросили маргаритки.

— Я ищу своего брата, — ответила она резко.

— Мерзкий пацан, который все время кричит «хаччу сладка»?

Стебли маргариток раздвинулись, из-за них выскочил Роланд и юркнул к Тиффани под лист.

— Да, — сказала она, отодвигаясь и чувствуя, что лишь сестра имеет право называть брата… даже пусть это Вентворт… «мерзким».

— И грозится пойти в туалет, если его оставят одного?

— Да! Где он?

— Так это и есть твой брат? Вечно такой липучий?

— Да, я же говорю!

— Ты что, правда хочешь его вернуть?

— Да!

— Почему?

Он мой брат, подумала Тиффани. Что значит «почему», при чем тут «почему»?

— Он мой брат потому что! Теперь говори, где он!

— Ты уверена, что сможешь отсюда выбраться? — спросил Роланд.

— Конечно, — соврала Тиффани.

— И можешь взять меня с собой?

— Да.

Ну, она надеялась, что может.

— Ладно. Я согласен, — ответил Роланд с облегчением.

— Ах, ты согласен, да неужто? — сказала Тиффани.

— Слушай, я не знал, что ты такое, верно? — проговорил он. — В лесу все время попадается всякая муть. Заблудившиеся люди, куски снов, которые остались кругом болтаться… осторожность нужна. Но если ты правда знаешь дорогу, я должен попробовать убраться отсюда, пока отец не слишком переволновался.

Тиффани почувствовала, как заработал ее Второй Помысел. Он говорил: «Следи, чтобы у тебя не изменилось выражение лица. Проверь…»

— А ты давно тут? — спросила она осторожно. — Если точно?

— Ну… Все время было примерно одинаково светло… Несколько часов здесь пробыл, я так чувствую… Может быть, весь день…

Тиффани очень старалась, чтобы ее лицо ничего не выдало. Но не сумела. Глаза Роланда сузились.

— Я же несколько часов здесь пробыл, да? — сказал он.

— Эмм… почему ты спрашиваешь? — прогворила она в отчаянии.

— Потому что в каком-то смысле… я чувствую — вроде бы… дольше. Я проголодался всего два-три раза, и ходил… ну, ты знаешь… дважды, так что это не может быть очень долго. Но я много занимался всякими вещами… такой занятой получился день… — Голос Роланда угас и затих.

— Мм. Ты прав, — сказала Тиффани. — Время здесь идет медленнее. Это действительно было немного… дольше.

— Сотни лет? Не говори мне, что сотни лет! Случилось какое-то волшебство, и прошли сотни лет?

— Что? Нет! Эм-м… примерно год.

Реакция мальчика была неожиданной. Сейчас он выглядел испуганным по-настоящему.

— Ой, нет… Это еще хуже…

— Почему хуже? — спросила Тиффани, сбитая с толку.

— Если бы прошли сотни лет, мне бы дома не всыпали!

Хмм, подумала она.

— Вряд ли так выйдет, — сказала она вслух. — Твой отец очень горевал. И потом, что Королева тебя похитила — это же не твоя вина… — Тиффани остановилась, потому что на сей раз выражение лица подвело его. — Или твоя?

— Ну, прекрасная леди на коне, и сбруя коня вся в бубенцах… Она проскакала мимо меня галопом, когда я охотился, и смеялась, и конечно я дал своему коню шпоры и погнался за ней, и… — Он умолк.

— Наверно, это была не самая удачная мысль, — сказала Тиффани.

— Не то, чтобы здесь было… плохо, — проговорил Роланд. — Просто все… изменчиво. Здесь повсюду… двери. Я имею в виду, двери в другие… места… — и снова голос его угас, отдалился.

— Ты лучше расскажи мне все с самого начала, — сказала Тиффани.

— Сперва было здорово, — проговорил Роланд. — Я думал, это все, ну ты знаешь, приключение… Она кормила меня сладким миндалем…

— А что это вообще такое? — спросила Тиффани. В ее словаре этого слова почему-то не было. — Вроде говяжьих миндалин?

— Не знаю, это как? — в свою очередь спросил Роланд.

— Готовят еду такую из коровьего зоба, называется «сладкий хлебец», — ответила Тффани. — По-моему, неудачное название.

Лицо Роланда покраснело от мыслительного усилия.

— То было действительно сладкое. Как нуга.

— Ладно. Рассказывай дальше.

— А потом она сказала мне звенеть голоском, скакать и плаясать, играть и резвиться. Она сказала, что деткам все это полагается делать.

— И ты стал?

— А ты бы стала? Полным идиотом себя чувствовать. Мне двенадцать лет, знаешь? — Роланд подумал. — То есть, если ты сказала правду, то мне сейчас тринадцать, верно?

— Зачем она тебе велела играть и скакать? — спросила Тиффани, вместо того, чтобы ответить: «Нет, тебе так и осталось двенадцать лет, а ведешь ты себя на восемь».

— Она просто сказала, что все детки так делают.