Вольные повести и рассказы

– Ты всегда переспрашиваешь?… – с оттенком недовольства упрекнул он её. И она подняла на живот подол мини-юбки. Она соучавствовала в полной мере. Не выпуская её талию, он тесно прижал её тело к себе, заслонив её своей спиной от огородов. Вдруг… Да кто в ту пору мог быть на огороде? По какому поводу? Свободной рукой он проник под кружево её трусиков. Она прикусила губу. Он заглянул в её глаза. Они были рядом – глаза с безумным изумлением таращились на него. Что там, в главах? В них не было неприязни, в них был испуг и отчаянная покорность. Он остановился, изучая выражение и ожидая в них перемену. И дождался. В них вспыхнула искра поощрения. Тогда он обхватил её неясную окатную попу и стал её гладить, словно это и было целью его проникновения в подподолье. Но нет, рука привыкала к таинству. Вот она дождалась решительности и взобралась на огнепоклонное лоно природы. Взобралась и, кажется, растерялась. А может быть, осязала находку. Лоно природы являло замечательное состояние, оно было высоким валиком первобытной целости. Оно было прохладным и неподвижным. Девушка напряглась, поэтому оно было упругим. Тогда он ласково сграбастал всю эту садоподобную кучность и поиграл ею. Люба вздохнула и переступила. Напряжение отпускало её. Неуловимо она подалась в его руки. Руки, влекомые лепостью, вожделеют телообожания во володении и володоша им, и тут ничего не поделаешь, ибо чувственные деяния подчиняются своим живым и хорошим свойствам природы. На этом утруждаются всякие скопцы, в усердии вводят людей в заблуждение; они желают своего, да исполнится их желание, но без нас…