Вольные повести и рассказы

– Уу… Ну ладно, осталось немного. Действительно, пока нам хватает одного капа… А потом…

Были чудеса сродни нашему ожиданию. Гонимые властями раскольники шли вослед их священным иконам, перелетающим в более скрытое и благоприятное место. Там летали христианские иконы. Мы ожидали языческого капа, или образа, или изображения своего первопредка Дубини… Но с той же надеждой и верой, что и оглумленные староверы.

Мы с гипнотическим усердием помогали Миланке мыслью и чувствами: явись, преподнеси нам икону! Но как смеётся Любушка, хохоу. Никто не верил. Мы глазели в передний угол на наше законное изображение Дубини и терпели. «Уж полночь близится, а Германа всё нет…» У подножия Дубини мирно так мурлыкают кошки, горела лампадка. А мы сидим. Ждем-с… Но вот и 12 часов миновали. Таинственный и магический час преодолён. Напряжение стало нарастать. Язычник – мистик во всём и в то же время в нём мистики не больше, чем в остальных людях. Но этот час был воплощением мистики. Когда пошёл первый час ночи и напряжение ожидания зашкалило за Цельсия и Фаренгейта, возникла жуткая тишина. И вот… И вот эту тишину внезапно взорвал телефонный звонок. Все вздрогнули.

Аппарат стоял на подоконнике («на окне»). Дотянулся дед Любан. Мы услышали голос, рассчитанный на глухонемых.

– Здравствуйте! Беспокоит Князь… Будьте любезны, пригласите Милану Родимовну!.. – Дед удивился:

– Это Миланку што ли?

– Да, да, Миланушку… – отвечал аппарат. – Дед ему выговорил:

– Поздновато звонишь, молодой человек!

– Извините, пожалуйста! – отвечал вежливый аппарат.

– Так уж и быть, извиняю. Миланка! – Миланка была уже возле деда. Услышав голос Князя, она ветром приподнялась со стула и опустилась возле окна. Смеясь, волнуясь и пританцовывая на месте, она выдёргивала трубку у деда. Дед уступил.

– Князь, привет! – дыхом выпалила Миланка.

– Привет, Миланушка! – отвечал любящий аппарат.

– Мы ждем твоего чуда, никто так и не верит, но все хотят. Мы словно запряглись и везём – красные и, думаю, что вспотели… Почему ты тянешь? – стала говорить Миланка, предварительно лизнув трубку; наверно, поцеловала…

– Мы же договорились, в час. Я знаю, что вы волнуетесь, поэтому позвонил. Скажи всем, пусть успокоятся, никакой мистики нет, уверяю. Я приду к тебе позже, можно? – расслаблял нас загадочный чудодей.

– Приходи. Я расскажу тебе об эффекте… Пока!

– Пока!

Миланка вернулась на своё место и сообщила нам, будто мы были глухие:

– Князь просил нас не волноваться, всё будет по расписанию…

Мы сидели истуканами. Вот когда мы были язычниками, в том смысле неправды, которая нас сопровождает. Но хотел бы я увидеть на нашем месте иного конфессионера… Успокоения, как такового, не наступило. Никто не брался сказать слова, поскольку не льстился казаться глупее настоящего состояния.

Дед Любан заёрзал, видимо, припекло и его. Если честно, из того, что я видел, то совершенно спокойными были прадед с прабабкой. Но мы уже знали, они заодно с Миланкой слышат Князя ночами и знают о переменах, нас ожидающих. И как-то не брался в расчёт стосемилетний дуэт стариков при сложившейся ситуации.

Между тем деда Любана одолевали какие-то сомнения, а больше всего нетерпение. С другой стороны, кто его знает, не подсунул ли кто второе изображение?…

– Любан! – это он внуку, мне. – Что-то мне мнится в углу движение… Глянь-ка, что там! – сказал дед близко к часу. Дед мог бы привстать сам и заглянуть. Но ему хотелось проверить чужими глазами. Сколько я знаю деда, дело не в помыкании внуком. Дед хотел проверить ещё раз, не ошибся ли он своим глазом, когда перед звонком Князя заглядывал на божницу. Я, конечно, послушался, мне и самому невтерпёж. Я поднял лампадку и составил её на окно. Взял образ Дубини и продемонстрировал: в углу было пусто, если не считать каких-то старых квитанций. Мифический пращур как был один – один в руках и находился.