Вольные стрелки. Вождь гверильясов.

Видя, что все смотрят на него, майор вдруг выпрямился в стременах и, весь надувшись храбростью и чувством собственного достоинства, заявил, что в таком случае он поедет сам. Затем, приказав «доку» следовать за собою, дал Геркулесу шпоры и пустился галопом.

Хуже этого ничего нельзя было придумать. Никто в отряде не внушал пастухам такого ужаса, как майор, и, видя, что это пугало приближается, они снова пустились наутек. Я изо всех сил закричал:

— Alto! Somos arnigos! (Стой! Свои!) Но не успели отзвучать эти слова, как мексиканцы отчаянно пришпорили своих мустангов и помчались к коралю с такой быстротой, словно я угрожал их жизни. Майор гнался за ними во весь опор, а «док» кое-как поспевал сзади; из корзинки, которую он вез на руке, посыпались бутылки и закуски… К счастью, гостеприимство дона Косме заранее вознаградило майора за эту потерю.

Проскакав около полумили, Геркулес стал заметно настигать мустанга, между тем как «док» столь же заметно отставал от него. Но в тот момент, когда мексиканцы находились в каких-нибудь двухстах ярдах от ранчо, а майор — в ста ярдах от мексиканцев, он вдруг резко натянул поводья и, повернув Геркулеса, во весь опор помчался назад, ежесекундно оглядываясь через плечо на частокол.

А пастухи, вместо того чтобы въехать в кораль и остановиться там, пересекли весь луг и скрылись в лесу.

— Что это случилось с Блоссомом? — сказал Клейли. — Ведь он совсем уже нагонял их! Должно быть, старый трус опять чего-нибудь испугался…

Глава XVIII СТЫЧКА С ГВЕРИЛЬЯСАМИ

— Что такое, майор? В чем дело? — спросил я, когда майор подскакал к нам, фыркая словно дельфин.

— В чем дело? — повторил он, энергично выругавшись. — Хорошее дело, нечего сказать! Вы что же, хотели, чтобы я прямо так и поскакал в крепость?

— Крепость? — в изумлении откликнулся я. — Что вы хотите сказать, майор?

— Хочу сказать — крепость, и больше ничего. Там у них эстакада в три метра вышиной, и имейте в виду, что она набита битком.

— Да чем набита?

— Тем и набита — неприятелями, этими самыми ранчеро. Я видел, как они глядели на меня из-за частокола, не меньше двенадцати медных рож! Подскачи я еще на десять шагов, они бы продырявили меня, как решето.

— Помилуйте, майор, ведь это просто мирные ранчеро! Обыкновенные пастухи, и больше ничего!

— Пастухи! Говорю вам, капитан, эти двое, что удирали, — оба с саблями. Пари держу, они нарочно заманивали нас к эстакаде!

— Ну, что ж, майор, — отвечал я, — теперь они отъехали от эстакады достаточно далеко, а раз их нет, то самое лучшее, что мы можем сделать, — это осмотреть вашу крепость. Надо выяснить, не удастся ли нам загнать в нее мулов, потому что иначе придется возвращаться в лагерь с пустыми руками.

С этими словами я повел отряд вперед. Майор, конечно, замыкал колонну.

Вскоре мы достигли грозной эстакады, которая оказалась самым обыкновенным коралем, какие имеются в испанской Америке при всех крупных гасиендах. На углу частокола находился сарай из жердей, крытый пальмовыми листьями. В нем хранились лассо, седла и прочее добро пастухов; в дверях стоял единственный человек, которого мы нашли на месте, дряхлый старик — самбо. Это его курчавая голова, выглядывавшая из-за частокола, показалась испуганному воображению майора целой дюжиной врагов!..

Осмотрев кораль, я нашел его вполне подходящим для наших целей. Вся трудность заключалась в том, чтобы загнать в него мулов. Широко открыв ворота, мы приступили к этому делу. Мулы спокойно паслись на расстоянии примерно километра от кораля.

Отведя роту за стадо, я развернул ее полукругом, и по моему знаку солдаты стали постепенно стягиваться к загородке, гоня перед собою скот.

Сначала мы приступили к этому новому для нас занятию не совсем ловко, но в конце концов все наладилось. Подгоняя мулов камнями, кусками сухого навоза и гиканьем, мы заставили их двинуться, куда следовало.

Майор, его «док» и Маленький Джек — единственные наши верховые — очень помогли нам в этой работе. Особенно полезен был Джек, страшно обрадовавшийся новому занятию и все время носившийся на своем Твидгете из конца в конец.

По мере того как стадо приближалось к загородке, крайние пункты нашей цепи постепенно сближались, замыкаясь у кораля.

Мулы были всего шагах в пятидесяти от входа, а солдаты следовали за ними в двухстах метрах, когда наше внимание отвлек конский топот.

Резкий, короткий звук кавалерийского рожка пронесся по долине, а за ним раздался дикий боевой клич. Казалось, отряд индейских воинов мчался по тропе войны.

Мы оглянулись и с изумлением увидели целую лавину всадников, вылетевшую из леса и несшуюся на нас во весь опор…

Мне довольно было одного взгляда, чтобы узнать в них гверильясов. Живописный костюм, своеобразное оружие, цветные флажки на пиках — ошибка была невозможна.

Мы остановились. Громкий крик пронесся по нашей растянутой линии.

Я дал знак трубачу, и он протрубил сигнал «смыкайся на середину».

Полукруг солдат кинулся вперед и сплотился у частокола. Мулы, перепуганные таким внезапным напором, тоже побежали и, сгрудившись в воротах, загородили вход.