Вольный Флот 2. На дальних берегах. Том первый.

- Вмиючи. Але, оскильки Ислас - це стихийно сформована смись ризних мов, або, як у нас кажуть, "суржик", то я, як единий в осяжному простори приполець, вважаю своим обовьязком обогащати його словами и терминами моей ридной мови.

- То есть ты специально?

- Ещли чи ще не подоба, моге зачать взбогачать Ислас о кшездь.

- Угрожаешь на кшездский перейти, что ли?

- Ось бачите - знайоми всього нчого, а ви вже дви мови з моею допомогою розумити почали!

- Я могу по гюйонски ответить, знаешь ли! Са мё фе шье, прекратит ту разводить этот бордэль дёмэрд анфа дёпют, вон — смотри, с тебя эти двое уже «ohueli».

- А ось останне - це вже не гюйонський…

- И тем не менее... Ты чего такого отмочил, что у них такие рожи?

- Та ничого я не робив! И взагали - чого видразу Михай? Вони там на жопу Тайги витрищалися. Може це вона им по чеполахе йобнула, ось их и перекрило?

- Тайга? Не — Тайга бы ебнула, они бы прям там и легли. Эй вы! C вами чего?

- У него рука… - Маммала скорчил гримасу подбирая слова, - Отдельная, дженаб!

- Ты только заметил?

- Я думал, это перчатка такая… А это — рука! И он ей шевелит, дженаб!

- Це все тому, що я багато з машинами працюю, - пояснил с ухмылкой Михай, - Ось сам, потихеньку, зализним претворяюсь. А ну як допоможи мени його назад надити!

Островитяне, с практически религиозным трепетом, помогли Михаю нацепить протез обратно, изумленно взирая как тот, для проверки, поднял искусственную кисть, несколько раз сжав и разжав её. Точилка и Маммала от избытка чувств чуть не грохнулись в обморок.

- То есть вы в машину превращаетесь, дженаб?

- Так… Е трохи…

- А остальные? Они тоже превращаются? - Точилка с подозрением оглядел Багира, ища у того железные части и, для верности, потыкал пальцем, - У вас что железное, дженаб?

- Нэрвы…

- Тут все у кого як, - подмигнул Михай недовольному такой фамильярностью Багиру, - Я, ось, зализною рукою обзавився. Амяз з Карою машини чути почали. Багир одним своею присутнистю може заставити зломане починитися. Кстати, дюже мешае в роботи. Кажуть: "Зломано!", вин приходить - працюе. Уйде - знову не працюе. От така хуйня робиться.

- Здорово, дженаб! - Точилка снова потрогал Багира и принялся обтираться этой ладонью, стремясь обмазаться его маной, - Вот бы мне такую способность! Это же ничего делать не надо! Приходишь — все заработало! Деньги взял, ушел, оно опять сломалось, снова тебя зовут, снова деньги платят… Интересно — сколько раз так можно ходить?

- Тэбэ? - Багир смерил халявщика взглядом, - Тры!

- Почему только три, дженаб?!

- Потом пыздыт начнут…

…

Пин заглянул в трубу. Оттуда вылетел шматок грязной жижи, залепив ему все лицо. Отшатнувшись и утеревшись, он проморгался и посмотрел наверх, откуда высунулась голова Ержана.

- Ну что? Еще дуть?

- Не… Мне хватило…

- Ну значит прочистили.

- Сейчас спрошу…

Вытирая лицо, Пин дотопал до Амяза и доложил, что они закончили с трубопроводом. Амяз посмотрел на него, взял флягу и кинул её наверх.

- Лей в трубу совсем-воопше немного…

- Сейчас…

Выдернув пробку, Ержан вылил полфляги в трубу. На другом конце Амяз подставил кружку, набрал в неё, что вытекло и сунул под нос Пину.

- Будеш? - Пин опасливо посмотрел на мутную ржавую жижу и отстранился, - Знашит надо еше шистит.

- Да мы её весь день чистим, дженаб!

- Ты ше сам видиш — совсем-воопше нешистый вода. Если вода не шистый, знашит не пошистили. Толко время потратили.

Выплеснув содержимое кружки, Амяз с брезгливой миной сполоснул её чистой водой и ушел. Пин, вздохнул и сел на корточки, обхватив голову руками. Ержан спустился и сел рядом в аналогичной позе. Заставший их в таком виде Нариман вздохнул, воздел руки к небу в беззвучном вопросе, после чего хлопнул в ладоши.

- Чего грустим? Опять агха-йе Амяз вами недоволен?

- Он говорит трубу прочистить, мы прочистили, а он из неё пить заставляет, дядя Нариман! И говорит, что если не хотим, значит не прочистили.

- Он — мастер. Ему виднее.

- Но Восьмипалый, который учил нас с Ержаном, тоже мастер и он бы сказал: «Пойдет»!

- Дурак.

- Кто дурак, дядя Нариман? Я или он?

- И какой Восьмипалый, - счел нужным уточнить Ержан, - Старый или Молодой? Просто его сыну тоже, сперва собака мизинец откусила, когда он ей папиросой в морду тыкал, а потом он пальцем решил проверить натяжение ремня на работающем двигателе, так что теперь тоже, как и отец, «Восьмипалый».

- Оба... - раздраженно отмахнулся Нариман, - И ты тоже дурак, если считаешь их мастерами.

- Но они же зарабатывают?

- Серьезно? Тогда почему вы с Ержаном тут, а не у него в мастерской?

- Тут кормят…

- Именно. Ни Молодой, ни Старый не могут своим ремеслом заработать поесть даже себе, не то, что кормить учеников. Понимаешь, к чему я клоню?

- Нет, дядя Нариман.

- Если два единственных механика на большой остров, где все остальные ничего не понимают в машинах, не могут прокормиться своим ремеслом и ходят ловить рыбу и собирать плоды в лесу, то видит Небо, это не мастера, а два ишака с копытами вместо рук. Будете подражать им — станете такими же. Вы этого хотите?

- Нет, дядя Нариман.