Вольный стрелок

Мне очень хотелось сказать ей «да». Выкрикнуть даже. И продолжать орать, что мне этого мало, потому что я проделала гигантскую работу, я вытащила на свет всю банкирскую подноготную, я нашла кучу поводов для его убийства — и мне, между прочим, грозили серьезные неприятности, что подтверждало, что я на правильном пути. Я, в конце концов, написала статью, ставшую сенсацией, — статью, обсуждавшуюся бурно на телевидении и в прессе. Статью, последствия которой еще долго буду ощущать на себе очень многие. Статью, которую я так хотела продолжить, получив от нее имя убийцы. И поэтому мне мало того, что она сказала. Очень мало. Ничтожно мало.

Но вместо этого я просто пожала плечами. Я не могла ей ничего ответить — и просто пожала плечами, ощущая фантастическую пустоту в голове и легкость внутри. И быстро отвернулась от нее, пряча появившуюся на лице идиотскую улыбку, с трудом сдерживая приступ истеричного смеха. И пошла к выходу. По мере удаления от улитинской могилы забывая о нем и о том, что услышала. Потому что оживленно дискутировала с самой собой по поводу пирожного, которое я заслужила, несмотря на твердое намерение начать худеть с сегодняшнего дня.

Через десять минут, чудом не столкнувшись с толпой визитеров, среди которых был мой горячий поклонник Василий Васильевич Хромов, я уже садилась в «фольксваген». Твердо намереваясь приехать сейчас в редакцию, подняться в общередакционный буфет и взять себе чашку кофе и пирожное. Угрожая себе принципиальной — занудной и слишком правильной и оттого ужасно скучной, — что если она будет напоминать мне про необходимость похудеть минимум на пять килограммов, я сегодня куплю себе целый торт. Так что куда разумнее пойти на компромисс и взять всего одно маленькое пирожное. Ну в крайнем случае два.

А худеть — худеть можно начать и завтра. А лучше с первого июня — символичнее как-то. Правда, есть риск перенести дату начала правильной жизни на первое июля, а потом на первое августа, а там месяц до дня рождения остается, как-то логичнее начинать с него. Но, с другой стороны, разве мне есть куда торопиться?

Я задумалась, заводя машину и готовясь тронуть ее с места. И ответила себе, что, наверное, все же нет. Тем более что жизнь такая штука, что может, как у Улитина, оборваться в любой момент. Умереть в постели после долгого и вкусного секса теоретически приятно, не спорю. Но умереть, не поев вдоволь сладкого, — в этом есть что-то ужасно не правильное и бесконечно обидное.

Пятнадцать минут спустя, сидя в редакционном буфете и разламывая ложечкой залитый шоколадом эклер, я сказала себе твердо, что, пока живешь, жизнью надо наслаждаться вовсю. А попоститься… Попоститься можно и потом…