Вольный стрелок

У Дюпре просто руки чесались осуществить задуманное как можно раньше — но пришлось проявить терпение. На место они поехали только к полудню. Возле дома дождались, пока у двери не окажется местных жителей, нырнули внутрь, поднялись наверх. Уже на крыше облачились в спецовки, натянули перчатки, на головы надели маски — тоже для защиты от пороховой гари. Только после этого достали винтовки, сняли с предохранителей, передернули затворы. Подобрались к краю крыши, залегли. Филипп покосился и увидел на крыше магазина — в стороне и чуть ниже — две фигурки в коричневых куртках. Всего две. Кто-то из друзей, похоже, струхнул. Но сейчас это было не важно.

За кварталом, в просвете между кирпичными двухэтажками, была видна густая толпа, самое меньшее, из двух сотен муслимов, возбужденно размахивающих руками. Дюпре сладострастно облизнулся и прильнул щекой к ложу, ловя самую крупную жертву в колечко диоптрического прицела.

В кармане пискнул сотовый, и он, затаив дыхание, плавно нажал на спусковой крючок. Винтовка дернулась, он поправился, выстрелил снова, метясь в соседнего араба, тут же откатился назад, сдернул маску, перехватил ружье, отбежал к вентиляционной трубе, зацепил крючок веревки, привязанной к колпаку, за цевье, опустил оружие в шахту, кинув следом маску, вернул в обычное положение. Рядом, пыхтя, уже стягивал спецовку Артур. Одежду вместе с перчатками они туго скатали, сунули в полиэтиленовые пакеты, спрыгнули с ними на лестницу, с невозмутимым видом спустились вниз, вышли из двери и отправились к автобусной остановке. По пути — метнули пакеты в мусорный контейнер.

— Такси! — вдруг увидел машину Артур. — Филипп, давай сюда!

Желтенький «Пежо» затормозил. Молодые люди спешно забрались в салон и хором скомандовали смуглому сухонькому арабу за рулем:

— Улица Боне!

Через пятнадцать минут молодые люди уже раздевались в прихожей заказанной накануне сауны. Вскоре сюда подтянулись остальные мстители.

— Ну что, по пивку? — предложил Белуха. — У меня есть хороший тост! Круто мы их сегодня сделали, а?

Они чокнулись бутылками и довольно рассмеялись. Напряжение все еще не отпускало — но это было ненадолго.

* * *

Старик появился снова через два дня — в баре «Крот». Взял у стойки стакан вина, подсел к их столику, расстелил газету. Молча указал пальцем на заметку с репортажем о трагедии у полицейского участка, в строку, где говорилось о двух погибших. Выложил небольшой сверток. Ткнул пальцем в упоминание о трех раненых, поместил рядом еще конверт. Причмокивая, выпил вино. Оставил рядом с опустевшим бокалом пакет и предупредил:

— Только бога ради, не держите дома или при себе. И не доставайте без перчаток… — Он закашлялся в кулак, поднялся и, опираясь на палку, побрел к выходу.

Белуха тут же подтянул свертки, заглянул сбоку и сделал большие глаза.

— Бабки… — бесшумно произнесли его губы.

Филипп прибрал пакет. Он, и не заглядывая, знал, что находится внутри, и его душа запела от восторга: теперь у них есть патроны!

* * *

Взяли Дюпре утром, по пути на работу. Отвезли в хорошо знакомый теперь комиссариат, долго держали в комнате с огромным зеркалом на одной из стен. Только около полудня к нему вошли двое полицейских в штатском, сели по сторонам:

— Мы все знаем, — сказала женщина. — Тебя видели возле того дома. Сейчас будет опознание, и тебе предъявят обвинение.

— Ты идешь по первому сроку, поэтому есть шанс, — добавил полицейский. — Напишешь признание — пойдешь по облегченной процедуре судопроизводства, получишь вдвое меньший срок. Свидетельницу привезли, сейчас готовится помещение для опознания. После опознания пойдешь уже по сумме доказательств, признания побоку.

— Десять лет — или двадцать пять, — продолжила женщина. — Решать тебе. Тебе дать бумагу, или ты идешь с нами?

У Филиппа по спине пополз гаденький холодок. Попался! Его все-таки поймали.

Двадцать пять лет! Это почти что вечность. Дюпре даже не мог себе представить, что это такое — двадцать пять лет. Целая его жизнь от начала до конца, и еще немного! Но десять лет — были столь же непостижимым кошмаром.

«А может, не узнают?» — шелохнулась в его душе слабая надежда.

— Ну, что решил? — Женщина стала подниматься.

— Пошли, — пожал он плечами.

— Теряешь шанс, — опустилась она обратно.

— Так, я ничего не понимаю! — Распахнулась дверь, внутрь шагнул спортивного вида седовласый мужчина в твидовой паре и с кожаной папкой в руке. — Комиссар, почему мой клиент еще здесь?

— Мсье Корпузи? — поднялся мужчина. — Вы ведь адвокат Этьена Бежеваля, если не ошибаюсь?

— Спасибо, я помню, — кивнул адвокат. — Но сегодня по просьбе матери Филиппа Дюпре я представляю его интересы. Ему уже предъявили обвинение? Какое?

— Мсье Дюпре подозревается в убийстве двух человек в воскресенье днем на площади перед комиссариатом.