Волонтер

– Да. Только Михаил об этом не знает. У меня флеш-карта в пиджаке. В прихожей, на вешалке.

Павлов снова вышел в коридор.

– Она пока будет у меня, – сказал он, пряча флешку в карман. – Почему ты решил покончить с собой?

Врач искоса посмотрел на юриста и ответил:

– Надоело все.

– А как же дочь? Где она, кстати?

– Живет с матерью. Мы с ней в разводе.

Павлов покачал головой.

– Самоубийство – уход от проблемы. Пусть я банален, но человек не вправе решать, когда закончится его жизнь. Стисни зубы и прорывайся. Выход есть всегда. Даже когда тебя проглотил крокодил.

Некоторое время Осипов тупо смотрел на невозмутимого адвоката, потом приглушенно рассмеялся, однако тут же закашлялся.

– Сейчас я понимаю, что это не выход, – понуро сказал он через минуту. – Мне пить нельзя. Не сдержался. – Он облизнул пересохшие губы, следя за адвокатом.

Павлов понял, что сейчас у того в голове крутится одна-единственная мысль – что с ним будет дальше.

– Честно, даже не знаю, что с тобой делать, – сказал Артем и осведомился: – Михаил будет искать тебя?

Врач отвел глаза, не выдержав пытливого взгляда Артема, и пробубнил:

– Думаю, что да.

– Мне кажется, ты что-то недоговариваешь.

Из груди хирурга вырвался глубокий вздох.

– В девяностых годах он крутился в какой-то преступной группировке, частенько привозил ко мне своих братков, которым я латал дырки после разборок. Михаил неплохо платил мне и как-то предупредил, что мы с ним повязаны кровью на всю жизнь. Потом он исчез лет на десять, и я уже было обрадовался, подумал, что этот фрукт убит или сидит в тюрьме. Нет, он объявился снова. Я опять у него на крючке.

– У него хоть фамилия есть? – спросил Артем.

– Не то Ремазов, не то Ремезов, – неуверенно проговорил врач.

– Что ж, и это хорошо. Ладно, поднимайся.

– Куда?.. – Лицо Осипова приняло испуганное выражение.

– Поедем ко мне. Утром я отвезу тебя кое-куда, – сказал Павлов.

– Мне нужно переодеться, – сказал Борис Георгиевич, воодушевленный тем, что его сию же минуту не повезут в полицию.

Артем намеревался что-то сказать, как вдруг у входной двери послышался шорох. Павлов метнул быстрый взгляд на Осипова, а тот буквально посерел от страха.

– Сиди здесь! – шепотом приказал Павлов и неслышно выскользнул в коридор.

Там стоял невысокий человек в наглухо застегнутой куртке и темной кепке. Круглое лицо было гладко выбрито. При появлении Артема глаза незнакомца на мгновение расширились от изумления, но он быстро взял себя в руки.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Павлов. – Точнее, доброй ночи. Вам кого, уважаемый?

– Где Борис? – спросил мужчина, не ответив на приветствие.

– Отдыхает. А вы кто, собственно, будете? – Артем мягко шагнул вперед.

Незваный гость непроизвольно отшатнулся и пробубнил:

– Я увидел, что дверь сломана, решил зайти, проверить.

– Заходите, – Артем сделал пригласительный жест.

По лицу ночного визитера мелькнула тень тревоги.

– Наверное, я пойду.

– Отчего же? Заходите.

Павлов двинулся к нему, но незнакомец неожиданно развернулся, рванул на себя едва держащуюся дверь и пулей вылетел на лестницу.

Артем подошел к окну. Из подъезда выскочила темная фигура и мгновенно растворилась в ночи.

– Это они! – помертвевшим голосом выговорил Осипов, прислонившись к дверному косяку. – Эти дельцы будут искать меня, найдут и обязательно убьют.

Тщетные поиски

Алла с самого утра сбилась с ног, разыскивая Евгению. С трудом отсидев лекции, девушка снова начала звонить подруге, однако телефон Жени молчал. На всякий случай Алла набрала ее домашний номер, но результат был прежним.

«Она просто на процедурах», – пыталась успокоить она себя, хотя и понимала, что в лечебных учреждениях все подобные мероприятия проводятся как правило в утренние часы.

Девушка не выдержала и поехала в больницу. Там ее огорошили, сообщили, что Женя покинула лечебное учреждение два дня назад.

«Почему она не позвонила мне?» – недоумевала Алла.

Она старалась держать себя в руках, но смешанное чувство обиды и растерянности рвалось наружу. Неужели Жене так трудно было сообщить, что она выписывается?

Но в регистратуре ей пояснили, что ее подруга пропала без всяких формальностей. Она просто ушла, не закрыв больничный лист. Это вообще ни в какие ворота не лезло. У Аллы не укладывалось в голове, что Женя, тихая и педантичная во всем, могла вот так просто уйти из больницы, не поставив ее в известность об этом. Ведь она не просто помогала этой девушке вот уже несколько месяцев, но и считала, что они стали настоящими подругами.

Алла приехала домой к Жене, но квартира оказалась заперта. Телефон подруги по-прежнему безмолвствовал. Тревога Аллы переросла в самый настоящий страх. Мысли, одна неприглядней другой, заползали в ее мозг, как голодные рептилии.

Что с ней могло случиться?

«Да что угодно! – прошептал внутренний голос. – Она могла потерять сознание прямо на проезжей части или в метро. Или же ей стало плохо уже дома. Она сейчас там, лежит бесчувственная на своей кровати. А может…»

Алла похолодела, вспомнив угрозы родственников Жени насчет размена ее квартиры. Неужели случилось самое худшее?

Она помчалась к участковому.