Волонтёры

Помню, единственный поход в кино, бары, забегаловки. Бедняга не успевал раздавать посетителям куртки – они уставились на работника с присущим взгляду требованием и недовольством. Помню эти толпы народу, очереди за попкорном, люди, повсюду люди. И среди них ты – задумчиво ждёшь следующего момента во времени. Помню, что мне хотелось уснуть, там, возле тебя и больше никогда не просыпаться – видимо, фильм был настолько ужасен. Наверное, я уже тогда понимал, что истинно любить всего человека невозможно – лишь некоторые вещи, присущие обожаемой натуре. Настоящий индикатор – отношение друг к другу. И мне всё равно, что мы разные, потому что я помню – и свои оплошности, и твои неприятные слова. И ты была пьяненькая, и были суши, и грубые таксисты.

XV

Выборы, на которые я сознательно пошёл во время учёбы на втором курсе, обещали принести небольшую, но прибыль. К тому времени я нигде не работал официально, так что лишний бонус мог заметно повысить настроение. Работа моя заключалась в том, чтобы целый день ходить по избирательному участку, следить за порядком и соблюдением правил, а ночью, когда шёл подсчёт голосов, сидеть на стуле и ждать окончательных результатов.

Помню, мы с Галактионом вдвоём вызвались поучаствовать в столь важном для страны мероприятии, только вот целый день у корзин мы не ходили. Ездили на автобусе от участка к общежитию на перекусы и небольшой отдых (я даже успел вздремнуть). Тем не менее, я столько всего услышал от незнакомых мне людей – один день в средоточии народной мысли если не изменил мою жизнь, то имел весомое влияние.

Ночью, когда пришло время подсчёта, я уселся на неудобном школьном стуле, какие ненавидишь с самого первого класса. Процедура прелюдии и прочих методических движений продолжалась так долго, что я начал засыпать, прежде чем некомпетентные люди приступили к своей работе. В итоге, посреди ночи я пробудился и узнал, что подсчёт сейчас начнут сначала, потому что «кто-то» «что-то» перепутал, как бывает зачастую.

Ранним утром моё тело превратилось в ржавый кусок железа, который применим разве что в роли мусора или его сборника. Я десять часов подряд, переменяя работу одного глаза другим, наблюдал за этим беспределом, занимающим всего лишь школьный коридор. Взять да масштабировать эти составляющие до размеров страны – к чему тогда вообще затеивать подобные процедуры.

Когда, казалось бы, осталось несколько часов (ровно три, позже узнал), я поднял тело с деревянного стула, проскрипел поясницей, обнаружил себя в пространстве и направился к выходу. «Мужчина, если вы отсюда выйдете, то назад не зайдёте! – сообщил мне вахтёр, похожий на учителя по трудам». Я сообщил ему, что прекрасно знаю регламент. «Но вы же не получите данные и вам не заплатят! – удивлённо продолжил учитель трудов». К тому времени я вообще забыл, зачем всё это затеял, а протяжённой патриотической ночи мне хватило, чтобы перекрутить в голове тысячи мыслей и соображений.

Я вышел оттуда, даже не думая о том, что работа не выполнена – скорее, я думал о том, что должен продолжать учиться. Галактиону посчастливилось ещё среди ночи закончить дело – он бдел в соседнем лицее. Через полчаса я был в комнате общежития и проспал практически весь день, чувствуя не то озарение, не то причастность себя к чему-то большому, словно маленький сын, когда отец впервые взял его с собой на рыбалку.

Странная особенность – люди, имеющие причастность к политике, чаще всего обладают знаниями нынешнего студента ПТУ (без обиды в сторону рабочих, такой, видимо, стереотип). Их буквально лихорадит от мысли о всевластии, неограниченных финансовых ресурсах и прочих сладостях, о которых я не знаю. Ни один из учёных или философов не был мною замечен в цитадели народного менеджмента – правильно, потому что учёный занимается своим делом, например, проводит эксперименты в лаборатории, а философ сидит в библиотеке или читает увеселительную лекцию сонным магистрам.