«Волос ангела»

– Заладили, скажи да скажи… А я помню? Я вот тоже могу тебя, начальник, спросить: где ты был на прошлой неделе во вторник? Ты помнишь? То-то… Мне незачем запоминать.

– Скоро выясним, есть зачем или нет. Пятна какие-то странные на лезвии. Это не кровь, а? – поинтересовался Геннадий.

– Может, я куря зарезал или порося… – скорчил шутовскую рожу Фомичев.

– Или Кольку Психа, – закончил за него Греков.

– Ты чего, начальник? Сам псих? Зачем мне его резать?

Фома выпученными от страха глазами уставился на Федора. Непослушными пальцами нащупал пуговицы на вороте рубахи, попытался расстегнуть. Не вышло. Рванул, оторвав. Тяжело заходил кадык на жилистой шее, покрывшейся липким потом.

– Хотя бы за крест.

– Не золотой он, – быстро ответил Фома, – не золотой – серебряный, только позолоченный…

– Откуда знаешь?

– Проверял… – Фома с натугой проглотил тугой комок, застрявший в горле, перевел глаза с Федора на Шкуратова и обратно, ища в их лицах сочувствия. – Не убивал я его… Нет на мне таких делов, чтобы убивать. Ошибка это.

– Потрудитесь тогда объяснить, откуда крест. Скажете, в карты выиграли? Старая песня… Церковь вместе с Психом брали?

– Не был я там! Сроду на такие дела не ходил. Отпустите за ради Христа!

– Не могу, Фомичев. Крест краденый есть, нож со следами крови. Не помните, где были… Придется задержать до выяснения, – развел руками Греков.

– Подарил он мне крест, Колька… – быстро облизав языком пересохшие губы, сказал Фомичев. – Встретились недели три назад у "Великого немого", тогда и подарил. Дело, говорил, хорошее могу предложить. Легаши, то есть, извините, гражданин начальник, милиция, стало быть, уголовная, делом этим не интересуется, а куш приличный. Я, сколько, говорю, это – приличный-то? А он не сказал. Крест вот подарил, а не сказал… Я говорю: зачем мне крест? Продашь, сказал, и ответ дай о деле. Думать, мол, долго некогда. Пока будешь думать, все дела кончатся, и быть тебе без взяток, и не мельтешись, мол, уголовке ты будешь без надобности. Вот и получилось – "без надобности"…

– А дальше? – заинтересованный рассказом Фомичева, спросил Греков.

– Не наши его шлепнули, точно! – убежденно прижал руки к впалой груди Фома, – чужой кто-то. Наши его все как пустого балабона знали, ну, морду могли набить по пьянке, а чтоб прирезать? Не-е… Наши бы не стали. Поперек дороги чужому встал. Или в большие дела попутался… Думай, говорил. А что мне думать, я не лошадь. Вы меня не обманываете, что Кольку прибили?

– Резону нам нет, Фомичев, обманом заниматься.

– Ага, оно, конечно, так… – согласился Фома. – А ответ он дать велел через Татарина.

– Знаю такого… – мрачно кивнул Шкуратов.

* * *

Контора фирмы располагалась в известной своей историей части города, где издавна любили размещаться представительства солидных банков, процветающих страховых обществ, крупных предприятий со смешанным капиталом, – старый, аристократический район должен был внушать клиенту твердую уверенность в процветании дел фирмы, неназойливо подчеркивать ее респектабельность и незыблемую надежность. Об этом свидетельствовала и небольшая, неброская табличка из потемневшей от времени и непогоды бронзы, заменявшая вывеску. Табличка была прикреплена у дверей, ведущих в контору, и как бы еще раз подчеркивала, что такая фирма, как эта, не нуждается в рекламе: лучшая реклама – безупречная репутация и сумма денежных оборотов.

Все это очень понравилось бывшему хозяину роскошного кабинета в одном из петербургских особняков – он всегда любил скромную деловитость в финансовых вопросах: деньги сами говорят о себе и о том, кто ими владеет. Совершенно незачем выпячивать богатство – оно или есть, или его нет. Он еще раз похвалил себя за то, что правильно сделал, остановив свой выбор именно на этой фирме.

Толкнув высокую узкую дверь старинного двухэтажного дома из темно-красного кирпича, он вошел в небольшой холл, сложил зонт – на улице опять моросило – и осмотрелся. Холл был почти пуст: несколько стульев у стены, пушистый ковер на полу и конторка, из-за которой поднялся тощий пожилой человек, одетый в строгий черный костюм.

– Чем можем быть полезны? – с достоинством осведомился он у вошедшего.

– Я хотел бы переговорить с кем-нибудь из владельцев фирмы, – и бывший хозяин роскошного кабинета в одном из петербургских особняков подал свою визитную карточку.

Взглянув на нее, тощий человек поклонился:

– Вам придется немного обождать.

Он помог гостю снять легкое пальто, повесил его на вешалку, пристроил рядом зонт и, достав из ящичка конторки небольшой серебряный поднос, положил на него визитную карточку.

– Вы можете пока отдохнуть… – тощий человек указал на старомодные стулья (сколько стоила такая старина, внешне, пожалуй, даже весьма невзрачная, бывший хозяин роскошного кабинета, занимавший ответственный пост в разведке Империи, мог только догадываться) и поднялся по лестнице на второй этаж.