«Волос ангела»

– Хорошее дело! Вот… – Кудин достал из-за спины сложенный вдвое петербургский еженедельник „Солнце России“, – как председателя Государственной думы Родзянку изобразили! А?! – Он развернул лист с карикатурой. – Говорят, издатель лучших художников перекупил: Ре-Ми, Лебедева, Радакова, Дени… А слышали, господа, новый куплет про министра внутренних дел Протопопова? Нет? Это на мотив „Алла-верды“:

Да будет с ним святой Егорий,
Но интереснее всего,
Какую сумму взял Григорий

[3]За назначение его!

– Каково, господа, а?! – Он счастливо рассмеялся.

– Распутин наше несчастье… – глухо сказал Невроцкий. – Могу вам как юрист сказать: хорошего нам более ждать нечего. Вот, представьте, некий Назаров, его как раз недавно судили, предпринял попытку ограбить Казанский собор! Мыслимое ли дело раньше такое? Да за это надо, как в старину, на площади, принародно кнутом у столба насмерть забивать. А его? В вечную каторгу и отлучили от Церкви. И адвокат, причем отметьте, один из лучших в Питере, после процесса заявил: это ненадолго! На что намекает, наглец?!

– Ага, вы, значит, по юридической части… – разливая по серебряным дорожным чаркам коньяк, отметил для себя Кудин.

– Да, в некотором роде, – поджал губы Невроцкий.

Он лгал. Алексей Фадеевич Невроцкий был ротмистром отдельного жандармского корпуса. Служил в Польше, но теперь там немцы. Временно прикомандировали к петроградскому управлению, приходится много разъезжать по стране. Постоянно видишь, как незаметно для непосвященного глаза, подобно натянутой гнилой ткани, расползается в неумелых руках царя Николая власть в Российской державе.

Близорукий болван! Надо же было додуматься запретить охранному отделению иметь свою агентуру в армии – приказано было получать сведения о настроении войск побочно. Вот и мотаешься туда-сюда, а большевики, они побочных методов не признают. Идут в солдаты, агитируют в полках, гарнизонах, на флоте. Неужели там, наверху, не понимают, что армия уходит из рук? От быдла загородиться можно только штыком, а штыки становятся все ненадежней: почти весь фронт охвачен большевистской заразой. Но зачем об этом с попутчиками? Стоит ли?

– Так, говорите, пытался ограбить? Экий разбойник… – Кудина заинтересовал рассказ Невроцкого, и он отвлек его своими расспросами от мрачных мыслей. – А сам он из каких будет?

– Из воров… Хитровку в Москве знаете? Там дом Румянцева есть, впрочем, их там много: и Кулакова, и Степанова, потом Ярошенко. Не в этом дело. В румянцев-ском доме – известные среди воров трактиры „Пересыльный“ и „Сибирь“. Ну, в первом больше мелкая сошка собирается – нищие да барышники, а вот в „Сибири“ – птица покрупнее. Отец этого Назарова, прозванный среди воров Святым Антонием, был уважаемым человеком в трактире „Сибирь“, а сынок по его стопам пошел. И вот теперь дошел аж до отлучения от Церкви.

– Подумать только, господа, везде своя власть, своя иерархия, даже у воров, – покрутил головой Кудин. – Но вот что мне интересно, а если бы он, к примеру, все же обокрал собор, то сколько бы сорвал, а? И ведь недорого, наверное, стал бы краденое добро спускать, подлец! Разве же он натуральную цену всему знает? Вот кто-то бы уже и погрел руки-то, а?!

– Как вы можете, Тихон Иваныч! – возмутился при-хмелевший от коньяка и обильной закуски Черников. – Это же святотатство! И не о церкви даже речь – храм во славу русского оружия поставлен. Память народа…

– Э-э… Бросьте, молодой человек! Слова громкие: святотатство, память… Может, оно и так, а коммерция коммерцией!

– Война… Все отсюда, – Невроцкий щелкнул портсигаром. – Вы не возражаете, господа, я закурю?

– Война, – повторил за ним Черников, – Дарданеллы, Константинополь… Я перед отъездом навещал в госпитале троюродного брата: офицер, георгиевский кавалер, штабс-капитан. Какой был красавец, я всегда ему завидовал, может быть, это и нехорошо, господа, но, ей-богу, завидовал. А сейчас… На костылях, хромой на всю жизнь, только-только слух вернулся после контузии. Говоришь с ним, а он все тебе на губы смотрит, еще не отвык от глухоты. Зачем ему эти Дарданеллы, когда он теперь хромой? А в солдатских госпиталях… Кому нужна война, неизвестно за что уносящая жизни молодых здоровых людей?!

– Вы, по-моему, выпили лишнего? – мягко остановил его Невроцкий, цепко глядя в глаза. – Может быть, вам лучше пойти в купе и прилечь? Мы тут с Тихон Иванычем продолжим потихоньку. Глядишь, и в картишки по маленькой, как, Тихон Иваныч? Ночь длинная, а еще только к Твери подъезжаем…

– Извините, господа.

Черников пошел в свое купе, повалился на обитый плюшем диван. Было слышно, как за тонкой стенкой смеется Кудин и рокочет басок Невроцкого – видно, рассказывает что-то веселое. Пусть пьют, пусть играют: им никогда не понять его, учившегося на медные деньги. Надо было, наверное, поехать вторым или третьим классом. А ну всех к черту! И Невроцкого, и Кудина, и пославшего его в Питер редактора.