Волосы Береники

Сева Тульчин пришел к ним на фирму оформить очередной заказ. Ника получала бумаги у секретаря Татьяны, чтобы развезти их по адресам клиентов. Лицо Севы ей было знакомо, но слегка и навскидку, он часто к начальнику приходил. Бывало, и сиживал у него часами с кофе и коньяком, вроде как приятели они были. На Нику не обращал внимания. А тут вдруг уставился ей в лицо, да так пристально…

— А что это у вас за рыжик такой появился, а, Тань? Новенькая, что ли?

— Это Ника, Сев. Она с февраля тут работает.

— Да? А почему я не видел?

— Так она курьер. Целый день по адресам мотается. Сейчас тоже уедет, видишь, сколько бумаг. Кстати, Сева, а чего ты пришел? Игоря нет на месте.

— А где он?

— На объект уехал. Надо было позвонить.

— Да, надо было позвонить. Не догадался. Рассеянный стал в последнее время. Но ничего, я исправлюсь. Зато я Нику вашу подвезу, куда ей надо с бумагами, если уж так получилось. Можно вас подвезти, Ника?

— Нет, что вы, не надо. Я сама.

— Она у нас немного замкнутая. Стесняется, — прокомментировала Никин отказ Татьяна. — Может, кофе сделать, Сев?

— Нет, Танюш, спасибо. Пойду я. Боюсь, вашу курьершу не догоню.

— Ну-ну. Можешь и не догнать, Ника девушка быстроногая, к тому же пугливая, как лань. Если догонишь, не обижай, ладно?

— Что ты, Танюш. Разве я способен обидеть девушку?

— Да, ты точно не способен. И не то что девушку, хоть кого не способен обидеть. Везет же некоторым быстроногим и застенчивым, а?

Он догнал Нику на крыльце офиса, долго уговаривал сесть к нему в машину. Ей было страшно неловко, но Сева настаивал. Старался быть веселым и галантным, но Ника вдруг увидела, какие у него грустные глаза. И вообще, он был такой… Большой, добрый и неуклюжий. Не как Пьер Безухов, но самую чуточку неуклюжий. Ему шло быть неуклюжим. Хотелось сделать для него что-нибудь хорошее, и не из жалости, а просто хотелось, и все. Есть такие люди, рядом с которыми очень комфортно, и плечи расправляются сами по себе, и губы тоже сами по себе растягиваются в улыбке. А еще от него вкусно пахло дорогим парфюмом. А еще он был дорого и с удобством одет и хорошо подстрижен. Хотя это было и неважно, потому что — какая разница, как одет и подстрижен человек, который просто предложил подвезти? И отказать было неудобно. Как откажешь Пьеру Безухову? Нет, неловко, нехорошо, неправильно. Она ж не какая-нибудь там… Надменная Элен Курагина. Она всего лишь Ника, курьер.

И потому она просто молча кивнула, уселась рядом на переднее сиденье, скукожилась от напряжения. В самом деле — неловко.

Долго ехали молча, но она видела, что Сева все время улыбается. И не утерпела, спросила с робким вызовом:

— Почему вы все время улыбаетесь? Я такая смешная, да?

— Нет. Просто я давно не улыбался, — серьезно ответил Сева, глянув на Нику мельком. — Да, чтобы вот так, совсем без причины. Удивительное состояние, когда хочется улыбаться без причины. А ты с кем живешь, Ника? Ничего, что я на ты?

— Ничего, нормально.

— Так с кем ты живешь, я не понял?

— В каком смысле — с кем? — сердито насторожилась она.

— Ну… С мужем, с родителями?..

— У меня никого нет. Я одна.

— Что, вообще одна? И никаких родственников?

— Есть тетка во Владивостоке, мамина сестра, но я ее не помню совсем. Я маленькая была, когда она приезжала. Больше никого нет.

— Да, негусто. Слушай, а поехали к нам обедать? Время-то как раз обеденное!

— Куда это — к вам?

— К нам домой. Мы с мамой вдвоем живем, и она каждый день готовит для меня обед. Говорит, это ее развлекает. И так она развлеклась на широкую ногу, что в традицию вошло, представляешь? Теперь хочешь не хочешь, а каждый день в определенное время бросай все дела и обедай. Но готовит она очень вкусно, это правда. Поехали, а?

Вопрос прозвучал с такой искренней интонацией, что Ника неожиданно для себя согласилась. И больше ни о чем не думала. Просто расслабилась и поплыла по волнам Севиной веселой доброжелательности, чувствуя, как отпускает ее натянутая внутри пружина.

— Ой… А как вы меня маме представите? Надо ведь как-то…

— Никой представлю. А что, у тебя еще одно имя в запасе есть?

— Нет.

— Кстати, Ника — это Вероника?

— Да.

— Очень красивое имя.

— У вас тоже красивое имя — Всеволод.

— А чего ты мне выкаешь? Давай на «ты». Я Сева, ты Ника, все просто и понятно. Договорились?

— Да, договорились. Только мне все равно трудно будет.

— Привыкнешь. Вот мы почти и приехали. Сейчас в арку въедем. Видишь балкончик на третьем этаже? Там женщина стоит, улыбается? Это моя мама. Ее зовут Маргарита Федоровна. Не бойся, она хоть и со странностями, но не кусается.

— Да я не боюсь.

— Вот и хорошо. Идем.

Маргарита Федоровна встретила ее и впрямь странно. Как только Ника появилась на пороге, всплеснула руками и произнесла низким протяжным голосом, почти басом:

— Господи боже мой, пр-э-э-э-лесть какая!..

Так и потянула эту «прэлесть», будто Ника была неодушевленным предметом и его можно разглядывать, сколько влезет, и даже потрогать кончиками пальцев рыжую прядь волос, упавшую на плечо.

— И где такую красоту нынче изготавливают, интересно? Неужели своя, природная?