Волосы Береники

— Ну да… Ты права. Что б я без тебя делал, рыжая.

— Да пропал бы на фиг!

— Конечно, пропал бы. Ты ж мое солнце, которое всегда светит — и ночью и днем. Дай, конопушки посчитаю, проведу инвентаризацию… Одна, вторая, третья… Вроде все на месте, слава богу.

Антон после школы решил поступать в политехнический институт, и у Ники сомнений не было с выбором. Конечно, она туда же. На тот же факультет. Пусть металлургический, и что? Все равно ведь на экзамене надо было Антону помочь, то есть решить его задания, потом успеть свои.

Все успела. Оба задания сделала. Напряжение в голове было такое, что впору надпись на лбу писать: «Не прикасайся, убьет!»

Когда увидели себя в списках принятых, — так радовались! Ника позвонила своей маме, Антон — своей. Никина мама приняла сообщение дочери довольно сдержанно, потому как не особо одобряла подобное самопожертвование, хотя и ради любви, хотя и для хорошего мальчика… Мама Антона, напротив, проявила излишне бурную радость, пригласила отметить это событие в кафе, и немедленно! Ради такого случая и с работы отпроситься можно!

В кафе она с умилением глядела на сына, смахивала из уголка глаза набежавшую слезу. Потом тихо пооткровенничала, когда Антон отлучился в туалет:

— Я так благодарна тебе, дорогая… Так благодарна! Антошка ведь не семи пядей во лбу, сама знаешь. Без тебя бы он ни за что в институт не поступил.

— Ну что вы, Людмила Сергеевна… Он очень умный… Просто всегда волнуется в самую ответственную минуту и не может ничего сообразить. Нет, он очень умный.

— Да ладно, знаю я, что говорю. Спасибо тебе, конечно. Я ведь и не мечтала, чтобы мой сынок высшее образование получил. А что делать? Жизнь — такая сложная штука. Все кручусь, кручусь… Не знаешь, как хлеба кусок добыть, уж не до жиру… А теперь и сама не верю! Мой Антоха — не абы как, а студент престижного политехнического! Я ж знаю, какой там контингент учится! Это ты его надоумила туда поступать?

— Нет, он сам этот институт выбрал. Правда, на металлургическом факультете самый низкий проходной балл был.

— Да это неважно… Сам выбрал, говоришь? Это ж надо!..

Людмила Сергеевна хмыкнула, потом глубоко задумалась, глядя куда-то мимо Ники. Потом усмехнулась, произнесла тихо, будто самой себе:

— А вообще он такой, да. Он сам себя в жизни продвинет, я знаю, хоть и не семи пядей во лбу. Есть в нем жилка особенная, знаешь, сволочинка-изюминка этакая. На чужом горбу в рай въедет.

— Ну что вы говорите, Людмила Сергеевна! Нет в нем никакой сволочинки. Антон добрый и честный, что вы.

— Ишь, защитница! — снова усмехнулась Людмила Сергеевна. — Смолоду все мы, бабы, такие, только бы мужика своего защитить да оправдать… Смотри не обожгись дальше-то. Хитрее надо с ними себя вести, понимаешь? Ой, хитрее.

— Я не обожгусь. И никакой хитрости мне не надо, потому что мы с Антоном любим друг друга.

— Да любите, что ж… И бог вам в помощь. А только все равно мужикам доверять нельзя, тем более если любишь. Они этим делом шибко пользуются, по себе знаю.

— У нас так не будет.

— Не будет, не будет. И ладно, коли так. Слушай, вот я все спросить у тебя хочу… Это правда, что у вас с мамкой своей квартиры нет? На съемной живете?

— Да, правда. А что?

— Да так, ничего… Оба, значит, с Антохой бессребреники. Рыбак рыбака видит издалека. Богатый к богатой тянется, а нищета к нищете. Ты уж не обижайся на меня, это я так, от обиды на судьбу говорю.

— Я не обижаюсь. И вы не переживайте, Людмила Сергеевна, у нас все со временем будет.

— Да откуда? С неба упадет?

— Мы… Мы заработаем. Да и вообще… Неважно это все.

— Эх, милая… Глупая ты еще. Думаешь, если любишь, так все остальное неважно. Ничего, жизнь научит, что к чему, дай срок. Ей, жизни-то, наплевать на вашу любовь, по большому счету.

Накаркала Людмила Сергеевна и про жизнь, и про «наплевать», и про любовь тоже накаркала. Перед зимней сессией мама у Ники в очередной раз угодила в больницу с болевым приступом, да так из нее и не вышла. Умерла на операционном столе. Врач сказал: затянула со сроками, надо было раньше под нож ложиться. Ника сидела, смотрела врачу в глаза и не верила. И потому не плакала. Просто молчала.

— Тебе кто-то может с похоронами помочь? Кто-то из родственников еще есть? — вздохнув, спросил врач.

— Есть… Бывший мамин муж, но ведь он не считается родственником?

— А он твой родной отец?

— Да, но… Это тоже как бы не считается.

— Понятно, можешь не продолжать. А еще кто?

— Мамина сестра из Владивостока. Но она вряд ли прилетит, это дорого.

— Да, дорого, — согласился врач. — А если поездом, то не успеет. А еще кто?

— Все, больше никого нет.

— Тогда давай вернемся к отцу. Может, стоит ему сообщить?

— Нет. Я даже телефона его не знаю. Да и не будет он с похоронами помогать, можно и не спрашивать.

— Тогда кто будет помогать?

— Парень мой будет помогать. Антон. Он… Он в любом случае меня поддержит…

— Парень — это хорошо. Но в таком деле, знаешь ли, нужна поддержка другого рода. Денег у тебя, конечно, тоже нет?