Волпер

— Первый… Уровень… Пользы… Принесенные… Обществу… Второй… Уровень вреда… Принесенный обществу… Пока есть… Уровень вреда… Ты преступник… Если уровень вреда… Обществу… Выше полезности… Ты считаешься опасным… Для общества… Он отмечается красным.

Его речь начала выравниваться еще к концу первого ответа. Плохо, он слишком быстро приходит в себя от боли. Пара минут и нужно будет опять что-то ему сломать, чтобы у него начали мысли путаться, иначе он начнет размышлять о том, что стоит говорить, а что нет. А мне нужно, чтобы он озвучивал сразу первые мысли, приходящие на ум, после моего вопроса.

— Какие есть способы убрать красный уровень?

— Исправительные работы… Оплата штрафа… Отбыть срок заключения… В зависимости от тяжести преступлений… Или перепрошить нейро… Интерфейс… Но спецов, которые могут… Это сделать… Единицы… И все они в крупных… Преступных организациях… Под мощнейшей охраной.

— Почему тогда вы не отмываетесь от красного уровня после каждого преступления?

— После определенного количества… Заведенных дел… Начинают уменьшать лимит репликации… Вплоть до полного удаления слепка.

— Зачем тогда нарушать?

— Ты не понимаешь! — он аж завелся. — Нет там Жизни! Там только рабство, тотальный контроль. Поковырялся в носу в неположенном месте — штраф, чихнул где не следует — на исправительные работы. Вкалываешь по пятнадцать часов в сутки за гроши. Уж лучше так, скрываясь от законников, зато свободные. И только от нас самих зависит, выживем мы или сдохнем. Вам, репликантам, легче — у вас нет прошлого, нет родных и близких, все это осталось в том далеком прошлом, когда делали ваши слепки. Да даже сейчас вам много что позволяется! У вас есть свобода выбора и действий. У вас нет ограничений на количество репликаций. Вы даже можете тут поднять уровень полезности до заоблачных высот и потом спокойно жить где-нибудь на двенадцатом уровне в комфортабельных условиях, а не ютиться в трущобах, куда даже законники боятся заходить. Лучше окончательно сдохнуть здесь, устраивая на вас налеты, чем там вести жалкое существование, надеясь, что тебе повезет получить лишнюю репликацию, или твоя подруга забеременеет, шанс чего, вообще практически нулевой.

Хруст новых сломанных пальцев заглушил вопль боли. Что-то он разошелся и начал орать на меня. Хоть информация и очень интересная, но нельзя отдавать пленнику инициативу. Постоянно держа его в слегка неадекватном состоянии от боли, я задавал множество вопросов, перепрыгивая с одной темы на другую, не давая собраться с мыслями. Доходило вплоть до совсем ненужных мне вопросов, к примеру, о том, сколько ему лет и как его зовут. Иногда возвращался к тем вопросам, на которые уже получил ответ, только формулировал сам вопрос по-другому.

На десятой минуте он охрип от криков. На двадцать третей — начали проскакивать ответы, которые вообще не касались вопроса. Приходилось терпеливо, раз за разом, повторять вопрос, потому что я прекрасно понимал, что его сознание просто начало сбоить от постоянной боли, и он рефлекторно отвечал на те вопросы, которые его сознание уже самостоятельно формировало, лишь бы только избавиться от боли. На тридцать седьмой минуте он скончался, скорее всего, от болевого шока, ведь я старался не дать ему истечь кровью раньше времени.

Очистив все ножи и вернув их в свои чехлы, отправился за следующим. М-да, один обгадился под себя, второй вообще без сознания, третий забился под трубу, к которой был привязан и старался не отсвечивать. А вот тот, который упоминал про репликатор, сидел спокойно, и, судя по наклону головы, внимательно прислушивался к доносящимся звукам. Ладно, оставим этого спокойного напоследок, а пока приступим к тельцу без сознания. Отвязав бессознательное тельце, утащил его на место предыдущего допроса и, несколькими оплеухами приведя его в чувство, приступил к допросу. Вопросы я задавал практически те же самые, только с некоторыми дополнениями, отталкиваясь от информации полученной от первого пленного. К сожалению, это тельце продержалось всего двадцать три минуты.

Спустя еще три часа я закончил с последним пленником. Дольше всего продержался тот спокойный, оказавшийся командиром группы. Первые сорок минут он упорно молчал, но срезание ногтей, на уже поломанных в нескольких местах пальцах, разговорили и его. Но мое уважение к себе он заработал весьма весомое, не каждый выдержит даже десятиминутный порог, а этот, даже когда начал говорить, очень долго пытался не все рассказать или обтекаемо сообщал информацию. Приведя себя в порядок, оттащил все трупы к дыре и сбросил их вниз на четвертый уровень. Пусть зверье, обитающее там, пообедает.