Волшебная гондола

Рыбаки, торговцы, портовые рабочие и матросы пестрой толпой заполнили Рива дельи Скьявони и занимались своими делами. Пахло морем и дымом. Мы с Себастьяно бесцельно бродили по набережной, рассматривая отплывающие корабли. Скрип парусов смешивался со свистом ветра и шумом волн.

Обратно мы поплыли на гондоле по Гранд-каналу. Мы проплыли мимо места, где строилось палаццо Тассини. Стены стали еще выше, первый и располагающийся над ним промежуточный этажи были уже готовы. Невольно я посмотрела на то место на берегу канала, где мы с Маттео несколько недель назад ели трамецини. Я едва поверила своим глазам, когда увидела, что он сидит там. Он держал бутерброд обеими руками и откусывал кусок за куском. Я хотела окликнуть его, подмигнуть ему и сказать, что отправляюсь домой, обратно в свое время. Но вместо этого я расплакалась.

– Что такое? – грустно спросил Себастьяно. Он тоже увидел Маттео. – Хочешь еще раз подойти к нему? Разве ты не говорила, что уже с ним попрощалась?

Это была правда, хотя в прошлый раз мне так и не удалось попасть домой. Но ревела я не из-за этого.

– Это так ужасно, – сказала я сквозь слезы. – У него никогда не получится стать зубным врачом.

– Может, здесь ему будет лучше.

Я увидела, как на улице появилась Юлиана Тассельхофф. Она осмотрелась по сторонам и тут же заметила Маттео. С сердитым лицом она направилась в его сторону. Нам не было слышно, что она ему говорила, но, судя по его выражению лица, ничего приятного.

– Ну ладно, может быть, не сильно лучше, – уступил Себастьяно, когда наша гондола проплыла мимо. – Но по меньшей мере благодаря исключительной профилактике у него никогда не будет кариеса, а в нынешние времена это уже достижение.

Остаток дня тянулся мучительно медленно. Я бы предпочла плакать не переставая, пока наконец не наступит час прощания. Сначала я попрощалась с Мариеттой. Она пожелала мне всего хорошего и потребовала, чтобы я никогда в холодную погоду не выходила на улицу без накидки.

– Не беспокойся, у меня есть отличная пуховая куртка. – Я ожидала, что межгалактический переводчик превратит «пуховик» в какое-нибудь странное слово, но, к моему удивлению, у меня получилось сказать именно то, что я хотела. Видимо, в эту эпоху пуховики уже изобрели.

– Вот я и отправляюсь в путь, Полидоро, – сказала я попугаю.

– Я не хочу обратно в Неаполь, – проскрипел он.

– Не бойся, можешь остаться тут.

Прощание с Клариссой далось мне сложнее всего. Мы в слезах упали друг другу в объятия.

– Прощай, дорогая подруга, – всхлипнула она.

Я прижала ее к себе, но не слишком сильно, потому что ее рана еще болела. Ее волосы пахли свежей сиренью. В подсобном помещении магазинчика масок она обустроила маленькую оффицину и экспериментировала с новыми ароматами.

– Клянусь, ты никогда меня не забудешь! – сквозь слезы проговорила она.

Это я могла пообещать от всего сердца. Не только потому, что она спасла мне жизнь и была мне ужасно симпатична, но и потому, что она открыла мне совершенно новые горизонты вранья и изворотливости. Если кого и называть мастерицей в этом деле, то именно Клариссу. Мысленно я даже заменяла выражение «врет как по писаному» на «врет как Кларисса». Но этого я, конечно, не сказала. Кроме того, в конечном итоге я решила, что она не такая уж и плохая, ведь она врала, только чтобы выжить. По большей части.

Затем мы обнялись с Бартом.

– Будь счастлива, – коротко сказал он.

Всхлипнув, я кивнула и села в красную гондолу, где меня уже ждал Себастьяно.

Это была тихая и ясная ночь новолуния. Небо было черным, лишь отдельные звезды сверкали яркими точками.

Красная гондола скользила по темной воде канала к тому месту, где должно было открыться окно во времени.

Как мне объяснил Себастьяно, это было особенное окно, потому что люди не могли увидеть, как оно открывается. Никому не приходилось падать без чувств, хотя это было самое сильное и большое временнóе окно в Венеции. Оно было связано с красной гондолой, которой также были присущи таинственные силы.

Когда мы уже подплывали к временному окну, мне пришел в голову еще один вопрос, который нужно было немедленно прояснить.

– Ты должен объяснить мне еще кое-что, – сказала я Себастьяно. – Когда Хосе провез тебя через временное окно в Сан-Стефано обратно в настоящее, время шло дальше, верно? Но ты ведь говорил, что люди возвращаются в момент своего отбытия, если используют для этого красную гондолу.

– Это верно, – сказал Себастьяно.