Волшебная гондола

Но почему-то не сработало. Возможно, это было связано с тем, что мне было его жалко. Он носил дорогую одежду и модные кроссовки, однако это не меняло того факта, что он выглядел как полный неудачник.

Маттиас был на три месяца младше меня и приехал из Мюнхена, где еще учился в школе. Как и я, он был на летних каникулах и приехал с родителями в Венецию в надежде на то, что это будет куда менее скучным, чем неделями болтаться дома под причитания своей тетки.

— А со мной дома была бы моя бабка, — сказала я. — Мне от этого тоже не весело.

— Тогда у нас действительно практически похожая судьба. Что ты делаешь на протяжении дня в Венеции, пока твои родители работают?

— Ничего особенного.

Лучше я просто не могла это выразить. Я обошла все известные достопримечательности с мамой и папой, так как по выходным всегда была запланированная культурная программа. Только в течение будних дней я шлялась одна. Я просто шла и каталась на лодках по местности. Или ходила вдоль и поперек, наблюдала за бесчисленным количеством туристов и рассматривала витрины интересных магазинов.

— Что планируешь делать потом? — спросил Маттиас.

— Э... да, я хотела бы еще раз пойти вздремнуть, что-то я ночью плохо спала, — соврала я.

— Ну а потом?

— Даже не знаю, — едва сказав, я пожалела об этом. На лице Маттиаса прямо-таки было написано, что он обдумывал, как нам потом провести время вместе. Итак, я быстро добавила: — Возможно, я пойду покупать обувь.

Покупать обувь — это чисто женская работа. Ни один нормальный в здравом уме семнадцатилетний парень не пошел бы покупать обувь с девушкой.

— Тогда мы могли бы сходить вместе, — сказал он усердно. — Мне нравится покупать обувь.

Я вздрогнула.

— Как хочешь, — сказала я услужливо. — Тогда встретимся через час в лобби и пойдем покупать обувь.

Обувь всегда пригодится, именно поэтому особого сопротивления не было.

Наоборот. Тем более, что в Венеции действительно чудесные обувные магазины, с моделями, которые не найти в Германии на каждом углу. К сожалению, цены тоже не как на каждом углу, если не брать улицы Венеции в масштабе. Другими словами, все упирается в деньги, чтобы купить обувь в Венеции. Но у меня еще были в распоряжении почти все подаренные деньги, от двух бабушек, двоюродной бабушки, крестного и, конечно, от моих родителей, так что скопилось порядком. С тех пор, как я два года назад я начала желать на рождество и день рождение деньги, были, конечно, и дорогие покупки, так же как мой новый iPod, который я недавно приобрела. Или как теперь, новые ботинки.

Когда я вышла из лифта в лобби, Маттиас уже стоял у выхода, с неуверенным выражением лица, как будто боялся, что я передумаю. Когда же увидел меня, он засиял прямо до ушей и показал белые, идеальные зубы.

— О, вот и ты!

Гостиница находилась в Сестриере Дорсодуро, недалеко от Гранд-канала. Мы шли в направлении Академии. Одна моторная лодка, тарахтя, проплыла мимо, заставив воду пениться. Летняя жара тяжело опустилась над каналом и создавала золотые блики на волнах. Благородные старые палаццо на обеих сторонах берега создавали великолепную кулису предпринимательской деятельности, которая царила на воде.

— О, смотри, — закричала я. — Красная гондола!

Маттиас вытянул голову.

— Правда? Где же? Я думал, все гондолы в Венеции черного цвета.

То же самое рассказывали мне и родители, прямо на первой экскурсии по городу, в которую была включена поездка на гондоле. "Раньше, — так рассказывал городской гид - гондолы встречались разных цветов. До тех пор, пока в 1633 году Золотой

Совет города не издал закон, согласно которому все гондолы должны были перекрасить в черный цвет. И этот закон до сих пор действует.

Откуда же взялась красная гондола на Гранд-канале?

На одно мгновение мне показалось, что я ошиблась, но Маттиас заметил ее тоже.

— Да ну, вон же она! — закричал он.

Она находилась прямо посередине Гранд-канала, напротив нас, направляемая гондольером, который стоял на задней части лодки и держал позади себя длинное весло двумя руками.

Когда гондола была недалеко, я заметила, что гондольер выглядел так же необычно, как и его лодка. Иначе, чем остальные гондольеры в Венеции, он носил национальную одежду, которая состояла из маленькой шляпы с бантом, полосатой рубашки и темных брюк, но не один из видов тюрбана и широкую белую рубашку, к тому же узкий жилет с золотистой нашивкой и цветные шорты, которые позволяли увидеть большие берцовые кости. Он был худой, как спичка, и старый, на мой взгляд, ему было за семьдесят, и это было еще чудо, что он вообще мог грести в темп. Тем более, он видел только одним глазом: второй был, как у пирата, перевязан черной повязкой.

Но самым странным было: он казался мне каким-то знакомым, хотя я понятия не имела, где я его уже видела.

— Что за урод?— возмутился Маттиас.

— По-любому, он тренируется для воскресенья, — предположила я. Мне как раз пришло в голову, что скоро будут гонки на воде, событие, которое каждый год в первое воскресение сентября собирает огромное количество жителей и туристов.