Волшебная гондола

Из-за страха натолкнуться на Альвизе, я не осмеливалась выходить за дверь. Я была убеждена, что он не спускал глаз с тех мест, где я могла появиться. Каждые пару дней я ходила, спрятавшись за плотной вуалью, к магазину масок, но он оставался покинутым, а дверь запертой.

Большую часть времени в дальнейшем я сидела на душном вонючем чердаке

Монны Фаустины и ждала возвращения Себастиано.

Часто думала о Барте и беспокоилась о том, что ему, вероятно, пришлось пережить в тюрьме. Судя по всему, что я до этого слышала, никто в тюрьме с людьми не церемонился. Международной амнистии здесь было бы работы хоть отбавляй.

Еще я думала, разумеется, о Клариссе. Иногда я сомневалась, была ли она вообще жива. Тогда мне становилось тяжело на душе, и я забивалась в угол кровати и ревела.

Кроме того, мне стало себя ужасно жалко. Мысль о том, что я вероятно еще долго здесь пробуду, вгоняла меня в депрессию. Через несколько дней я не знала, что пахло хуже: моя одежда или я сама. Тем не менее, я спрашивала себя, смогу ли я к этому как-то привыкнуть, но ответ был и оставался отрицательным.

В конце концов, эти жалкие гигиенические условия стали несущественными, потому что приближалось новолуние, а кого не хватало, так это Себастиано. Теперь я боялась не того, что он может вернуться слишком поздно, а лишь того, что он, вероятно, не перенес болезнь, он никогда бы не вернулся и Хосе с Эсперанса тоже, и я бы застряла здесь навсегда!

Я все чаще ревела и из-за своей депрессии даже перестала торговаться с Монной

Фаустиной за хлеб и сыр или свежее полотенце, в результате я ела совсем немного и больше не мылась.

Наконец, оставались еще три дня до новолуния, потом два и один. И тогда пришло бы время мне уезжать. Наступил вечер, и я начала отсчитывать часы. Я точно не знала, как скоро это должно было произойти, но вне сомнения в эту ночь. Я все высчитывала и высчитывала и уж наверняка ничего не упустила.

Но это не имело никакого значения, потому что мне придется провести следующие две недели до следующего новолуния в этом отвратительном прошлом. И затем, вероятнее всего, остаток моей жизни.

Я уснула в слезах отчаяния.

Мне приснился сумасшедший сон, в котором Себастиано постучал в дверь Монны

Фаустины. Монна Фаустина впустила его и немного поворчала, потому что он ее поднял с постели, но затем она стала дружелюбнее и даже зашла так далеко, утверждая, что он был ее любимым арендатором за его щедрый характер.

Попутно она упомянула, что его супруга имела противоположную черту, ее практически можно назвать скупой.

Супруга слышала во сне каждое слово, но мне было абсолютно все равно, что

Монна Фаустина считала меня скупой. В свою очередь, я считала ее очень жадной, поэтому не было причины злиться.

В моем сне Себастиано взобрался вверх по лестнице.

— Я вернулся, — сказал он.

Я моментально проснулась и подскочила.

Я громко вскрикнула, когда около моей кровати увидела стоящего Себастиано. У него в руке была сальная свеча, которая освещала исподнизу его лицо.

— Ты вернулся! — излишне лепетала я.

— Я же сказал.

Я начала плакать, я не могла по-другому.

— Ты по мне соскучилась? — спросил он.

— Не обольщайся, — всхлипывала я.

Он удивлённо поднял одну бровь.

— Мне снова уйти?

— Только посмей!

Я выползла из постели, чтобы лучше его рассмотреть. При свете свечи его лицо все еще было бледным, но от его болезни не осталось и следа. Глаза светились голубизной, как и прежде, и снова появилась дерзкая ухмылка. Маттиас бы не нарадовался его белоснежным зубам, и, будучи бессовестно привлекательным, он был для меня как при нашей первой встрече - победителем. Ему не нужна была футболка, на которой это было написано, потому что он уже был таковым.

— Ты выглядишь ... здоровым, — сказала я. Это прозвучало как-то глупо неуклюже.

— Не удивительно, они давали мне, не счесть сколько, уколов и таблеток.

Снизу стук задней двери свидетельствовал о том, что Монна Фаустина скрылась в направлении уборной, так что мы могли немного спокойно поговорить. Вышло удачно, потому что я сгорала от любопытства узнать, что с ним случилось тем временем.

— Ты был в больнице? — спросила я.

Он кивнул:

— Восемь дней, первые два в отделении интенсивной терапии.

— Ох, — испугалась я. — Что именно у тебя было?

— Воспаление легких. Вообще-то они хотели меня еще пару дней понаблюдать, но я просто удрал.

Во мне что-то растаяло.

— Ох, — едва произнесла я. — Это ты специально для меня сделал? Чтобы я здесь не оставалась еще две недели?

— Эм.. Ну да, точнее, из-за твоего письма.

— Ты его прочитал? — не поверила я.

Он кивнул.

— Хосе показал мне копию в больнице. Кто-то прислал этот документ в наш университет и запросил заключение о подлинности.

Я была в восторге.

— Тогда это действительно сработало! — Я рассказала ему, как все осуществлялось, на что он покачал головой и сказал, что моему примеру следует подражать.

Взволнованная я его перебила.

— Тогда ты в курсе, что произошло с Клариссой и Бартом! И что Тревисан исчез!

— Поэтому я сюда раньше и вернулся. Мы с Хосе об этом позаботимся.