Волшебная луна

Я прижимаю его к себе, мысленно приказываю ему — живи! Ничто вокруг для меня не существует, только Деймен — моя половинка, мой вечный суженый, моя единственная любовь. Я не хочу, не хочу расставаться с надеждой! Флакон пустеет, я падаю Деймену на грудь, прижимаю губы к его губам, делюсь своим дыханием, своей жизнью и шепчу слова, которые он мне сказал когда-то:

— Открой глаза и посмотри на меня!

Снова и снова, раз за разом…

Пока он наконец не открывает глаза.

Я кричу:

— Деймен!

Слезы льются у меня по щекам и капают ему на лицо.

— Слава Богу, ты вернулся! Я так измучилась, я люблю тебя, и я обещаю — никогда, никогда больше тебя не оставлю! Только ты прости меня… пожалуйста…

Его губы силятся шевельнуться, произнося слова, которых я не слышу. Подставляю ухо к его губам, сама не своя от счастья, что мы снова вместе, и тут нас прерывают негромкие хлопки.

Роман стоит возле меня и размеренно хлопает в ладоши. Он вошел в круг, а Рейн сжалась в комочек в дальнем углу.

— Браво! — с издевкой говорит Роман. — Молодец, Эвер! Должен сказать, это было очень… трогательно. Я прямо-таки умилился. Не каждый день случается увидеть такую нежную встречу.

У меня комок стоит в горле, руки трясутся и живот сводит. Что задумал Роман? В смысле, Деймен жив, противоядие подействовало, чего ему еще надо?

Деймен снова засыпает, дыша глубоко и ровно. Рейн смотрит на меня так, словно не верит своим глазам.

А Роман, я уверена, просто дразнит меня. Использует последнюю возможность поиздеваться, раз Деймен уже спасен.

— Что, теперь меня убивать будешь? — спрашиваю я.

Если придется, я готова его уничтожить. Но он, посмеиваясь, качает головой.

— Зачем это мне? Стану я себя лишать совершенно нового развлечения, когда оно только-только начинается!

Я замираю, стараясь не показать, что мне опять страшно.

— Вот не думал, что ты настолько предсказуема! Хотя, с другой стороны, что поделаешь, это любовь. От нее люди сходят с ума, становятся чуточку импульсивными — даже, можно сказать, безрассудными, верно?

Не могу понять, что значат все эти разглагольствования. Уж конечно, ничего хорошего.

— И все-таки удивительно, как легко ты поверила. Разве так можно, Эвер? Ты руку себе располосовала, практически не задавая вопросов. Я с самого начала говорил — нельзя недооценивать силу любви. Или, в твоем случае, вины? Тебе лучше знать.

Я смотрю на него и с ужасом начинаю понимать, что промахнулась. Каким-то образом он меня обыграл.

— Ты так рвалась отдать жизнь за него, что все прошло очень гладко — гораздо легче, чем я ожидал. Честно говоря, я тебя понимаю. И я бы то же самое сделал для Трины — если бы мне дали такую возможность. — Он прищуривается, глаза превращаются в злые щелочки. — Ну, чем закончилась та история, мы уже знаем. Наверное, тебе интересно, чем закончится эта?

Я бросаю взгляд на Деймена — с ним пока все хорошо, он спит.

Роман кивает:

— Да-да, он все еще жив, не забивай этим свою хорошенькую головку. Скорее всего, он проживет еще много, много, много, много лет. Я не собираюсь больше его преследовать, можешь быть спокойна. Да я ни его, ни тебя не собирался убивать, что бы ты там ни думала. Хотя, по справедливости; я, наверное, должен тебя предупредить, что это счастье имеет свою цену.

— Какую? — шепчу я, не сводя глаз с Романа.

Что ему еще нужно, кроме Трины, которой уже нет? Неважно, какая бы ни была цена, я заплачу. Я сделаю все, чтобы вернуть Деймена.

— Вижу, я тебя расстроил, — говорит Роман ласково. — Ведь я уже сказал: с Дейменом все будет хорошо. И даже более того, он станет резвей, чем прежде. Вот посмотри на него! Видишь, на щеках румянец играет, мускулы взбугрились? Очень скоро он станет прежним красавчиком. Не зря же ты вообразила, будто любишь его, и готова ради него на все, не задавая вопросов…

— Можно ближе к делу? — спрашиваю я.

Меня раздражает, как эти бессмертные злодеи любят выпендриваться.

— О нет! — отвечает Роман. — Я долгие годы ждал этой минуты. Не надо меня торопить! Видишь ли, мы с Дейменом — старые знакомые. Познакомились еще во Флоренции. — Заметив, какое у меня лицо, он прибавляет: — Да-да, я тоже был сиротой, самым младшим в приюте, и после того, как Деймен спас меня от чумы, я воспринимал его, как отца.

— А Трину, значит, как мать? — спрашиваю я, внимательно наблюдая за ним.

Лицо Романа становится жестким, и тут же он вновь заставляет себя расслабиться.

— Едва ли! Трину я любил — не боюсь в этом признаться. Я любил ее всем сердцем. Так же, как ты воображаешь, что любишь его. — Он показывает на Деймена. А Деймен уже выглядит таким, каким я его впервые увидела. — Я любил ее каждой частицей своей души. Я бы все для нее сделал… И я бы никогда ее не бросил, как ты — его.

У меня перехватывает горло. Знаю, я это заслужила.