Волшебная мясорубка

– Ни с места! – закричал он. – Лицом к стене! Руки за голову! – после этих слов он дунул в свисток и начал радировать о поимке нарушителя. Через минуту из-за дотов выплыл самолет вертикального взлета и завис неподалеку, поймав распластавшегося на стене Тариэла в дрожащий круг прожектора.

* * *

… – Поймите, все ваши заявления о Великом драконе являются не только несусветным вздором, но и злостным святотатством, – объяснял Тариэлу в маленькой тюремной комнатке адвокат, педантичный потный мужчина с малюсенькой бородкой, ежиком на голове и в больших круглых очках. – Единственным шансом спасти вас от сурового наказания была попытка доказать вашу полную невменяемость. Но вы убедили медицинскую комиссию в обратном.

– Единственный шанс – это спросить у самого Дэва, – исступленно сказал Тариэл, глядя в пустоту. Его руки, скованные наручниками, лежали на столе.

– В нашем городе-государстве проживает двести семьдесят миллионов человек, – сказал адвокат, – из них два процента страдают клиническими формами психических отклонений. Это более пяти миллионов человек. Вы знаете, сколько тысяч сумасшедших хотят сегодня же поговорить с Дэвом?

– Но я-то не сумасшедший! – воскликнул Тариэл. – Неужели нельзя просто позвонить и спросить?

– Мы запрашивали в администрации Каджети, – потный адвокат закусил губы и помотал головой. – Ничего из того, что вы говорите, нам не подтвердили.

– А бронетранспортер? – осенило юношу. – Откуда его вернули?

– Похищенный вами бронетранспортер с пустыми топливными баками был обнаружен на дороге к руинам Марихов, в сорока километрах от линии фронта, – допрошенный механик сообщил, что вы явились к нему накануне похищения и потребовали бронеавтомобиль, чтобы отыскать утерянное вами в бою оружие. Он не согласился, и тогда вы притаились в гараже и угнали автомобиль сами. Так?

– Так, – подтвердил Тариэл, выгораживая механика.

Адвокат только пожал плечами.

– А как же крылья? – вновь опомнился Тариэл. – Откуда я их взял?

– Военная прокуратура расценивает этот летательный аппарат как улику в пользу того, что вы шпион и предатель. Только дэвиане могли снабдить вас летательным средством, практически невидимым для наших радаров. Кому еще нужно было нелегально посылать вас сюда таким хитроумным образом?

Через два дня Тариэл вновь оказался в комнатке для свиданий – к нему пришел командир Цевелик, его школьный учитель.

– Судя по всему, ты пойдешь по трем статьям: 85-е «Политическая клевета в адрес Великого Дэва», 67-д «Диверсионно-подрывная пропаганда» и 8-а «Разведка в пользу противника», – сказал Цевелик. Выглядел он почти так же, как и в госпитале, когда поздравлял Тариэла, только теперь почему-то прятал глаза. – Все это, по меньшей мере, грозит лагерем лет на пятнадцать, а, скорее всего, просто озером.

– Почему я не могу пойти в штрафной легион?

– В легион берут имеющих боевые награды преступников, – Цевелик вздохнул. – Но только не шпионов и предателей. Со статьей 8-а еще никто не попадал на фронт.

– Вы могли бы что-нибудь сделать, чтобы я мог искупить свою вину кровью? – жалостливо посмотрел на командира Тариэл.

– Учитывая заслуги твоего отца, – замялся Цевелик. Он встал и сунул папку под мышку. – Я сделаю все, что смогу, но обещать трудно …

Уже через неделю Тариэла везли из тюрьмы на сборы в штрафной легион.

Положение на фронте было крайне тяжелым. По совету Змея юдоляне впервые за несколько лет попытались нанести удар на открытой местности. Тут же подтвердилось техническое превосходство врага. Но теперь юдоляне могли применять и танки, и авиацию, и артиллерию: все те виды вооружения, которые делала бесполезными война в завалах поверженного города марихов. И юдолянам ничего не оставалось, кроме как бросать против дэвиан все новые и новые резервы.

Тариэл попал в роту, состоявшую из людей самых разных нравов и возрастов. Были здесь и мужчины за сорок, и школьники, как Тариэл, и настоящие уголовники, и забитые интеллигенты. На сборах всем выдали амуницию допотопного образца – рваные простреленные шинели, кирзовые сапоги, дырявые вещмешки, помятые фляги, и вооружение из прошлых столетий: гранаты, карабины, винтовки. Некоторые шутили, что им выдали ценные антикварные образцы. На рукавах у всех были желтые нашивки смертников.

Теперь они, жалкие и голодные, ежась, стояли в строю на путях вдоль эшелона. Тариэл надеялся получить карабин, но ему дали огромную винтовку со штыком и три патрона к ней. Перед строем на товарном вагоне стоял кадж, офицер внутренних войск, и гнусаво вещал в мегафон:

– Отступление недопустимо, удерживать позиции любой ценой! Шаг назад – расстрел! За панику – расстрел! За попытку сдаться – расстрел! По вагонам!

Охранники откатили широкие двери, и толпы штрафников, подсаживая друг друга, полезли внутрь. Поезд двигался очень быстро, вагон болтало из стороны в сторону, но солдаты упрямо стояли на ногах. В полутьме было видно, как из их ртов валит пар. Воздух был сперт и холоден, пахло, как в конюшне. Кончался бесснежный декабрь.