Волшебная нить (СИ)

- Не откажусь! Устал, и жажда замучила.

Синцов отстегнул саблю и сел на стул возле самовара. Марья Алексеевна бросилась наливать ему чай, придвигать корзинку с сухарями, молочник, сахарницу. Сергей Львович все не садился, он просто забыл об этом, напряженно ожидая обещанной "радостной вести". Доктор незаметно покинул столовую и поднялся к больному.

- Да тут и что покрепче не грех будет выпить, - приглаживая усы, подмигнул Синцов хозяйке. Та бросилась было за наливкой, но исправник ее остановил.

- Успеется. Слушайте же. Нынче утром прибыл из столицы гонец, привез царский приказ освободить из-под караула вашего сына, Бронского Льва Сергеевича! - торжественно сообщил Синцов и восхищенно добавил: - Сам государь, слыхали такое?

- Возможно ли? - прошептал еще более побледневший предводитель.

- Государь рассмотрел дело и не нашел за Львом Сергеевичем вины, а вот родственника вашего - пардон, Марья Алексеевна - Норова Василия Федоровича, велел найти и строго взыскать с него! - Синцов положительно наслаждался моментом. - Фельдъегерь теперь помчался к тверскому губернатору требовать исполнения государева приказа.

Сергей Львович с трудом понимал происходящее, он машинально взял именную бумагу из рук Синцова и долго вчитывался в ее содержимое. Марья Алексеевна плакала от радости и бормотала:

- Это Катя! Это Катя!

Отчего она решила, что Катя причастна к делу, никто не понимал. Однако дама была уверена, что дочь ее уехала в Петербург, задумав спасти любимого. Марья Алексеевна чувствовала, что неспроста Катя уехала в такой тяжелый час. Только одно могло побудить ее: желание помочь Левушке.

Тут в столовую вбежала Настя.

- Левушка проснулись! - крикнула она радостно, и все тотчас кинулись наверх. Даже Синцов зачем-то поддался общему порыву и затопал, громыхая шпорами, по лестнице. Впереди всех бежала Настя и кто-то еще из дворни.

- Ну, ну, - доктор Крауз остановил толпу на пороге. - Больной еще слишком слаб, любое потрясение губительно для него.

Левушка с трудом поднял голову с подушек и удивленно посмотрел на вошедших. Заметив отца в сопровождении исправника, он глухо проговорил:

- Я должен был вернуться... Я вернусь.

- Ты свободен! - дрожащим голосом вымолвил Сергей Львович и, торжествуя, протянул ему бумагу.

Юноша взял ее слабыми непослушными руками, и, не веря своим глазам, прочел приказ государя. Слезы выступили на его глазах.

- Это чудо... - пробормотал он, не стыдясь своей слабости.

Левушка откинулся на подушки и закрыл глаза, не сдерживая льющихся слез.

- Все, господа, все! Позвольте больному отдохнуть. - Неумолимый доктор Крауз указал всем посетителям на дверь.

Левушка открыл глаза и, найдя взглядом Марью Алексеевну, жалобно спросил:

- Где Катя?

ЭПИЛОГ

Лодка скользила по зеркальной глади озера, отражавшего терпкое августовское небо. Тишина и покой разлиты были в воздухе. Лес зубчатой стеной окружал озеро со всех сторон. Левушка греб медленно, томно, любуясь Катей, спрятавшейся от солнца под кружевным зонтиком.

Однако с тех пор, как любимая вернулась, он не находил себе места. Списывал все на болезнь. Конечно, благодарности его не было границ, но душу бедняги иссушала и точила предательская, коварная мысль. Вернее, дьявольский вопрос: какой ценой куплена его свобода? Он ни за что на свете не решился бы высказать свои сомнения вслух, боясь даже мысленно оскорбить любимую, но этот проклятый вопрос терзал бедного юношу, сгоняя едва появившийся после болезни румянец с его щек и лишая аппетита и сна.

Катя вернулась иная. Что-то неуловимое, невыразимое словами казалось чужим. Левушке вспомнились его мучения при виде разбойничьего медальона и разорванной рубахи. Теперь муки были во сто крат горше. Катя видела государя, говорила с ним, подавала прошение! Красивейший и славнейший мужчина империи! И маленький правовед... Какой ценой куплена его свобода? Катя решительно умолчала что-то, он безошибочно чувствовал это.

Левушка просыпался ночами и отбивался от кошмарных видений: Катя в объятьях государя... Эти страдания вытесняли все иные впечатления. Левушка не мог даже порадоваться за отца и Марью Алексеевну, когда услышал об их решении скорее обвенчаться. По настоянию сына Сергей Львович согласился отсрочить венчание. Обе пары, по замыслу Левушки, должны были пожениться в один день, но ему следовало дождаться разрешения от директора Училища правоведения Семена Антоновича Пошмана.

Однажды отец, пытливо всматриваясь в лицо сына, спросил:

- Не пожалеешь ли о раннем браке? Готов ли ты стать мужем?

Левушка отвечал с решимостью:

- Да, да.

Сергей Львович понимал, что он правдив в своих чувствах. Но ведь слишком юн!

- Это поправимо, - шутил Левушка. - Мне уже девятнадцать, а там и до тридцати рукой подать!

Еще оставался срок для раздумий, но юноша не желал ни о чем более думать, когда все давно условлено. Оставалось одно: победить в себе темные помыслы, задавить ядовитую гадину, прогнать демона, что искушает его грязными сомнениям.